Но как бы там ни было, проблема с 76-мм бронебойными снарядами для танковых орудий в начале Великой Отечественной войны стояла очень остро.
В ИЮНЕ 1941-го. Появление на поле боя танков КВ для вермахта стало неприятным сюрпризом — их разведка не располагала данными о новых советских тяжелых танках. В брошюре, содержащей перечень советских танков и бронемашин, и изданной для вермахта перед нападением на СССР, КВ отсутствуют. Однако там есть танк под обозначением Т-35С, характеристики которого довольно точно соответствуют данным танка СМК — видимо финны изучили эту подбитую машину, и передали немцам данные о ней. Любопытно, что в первые дни войны в немецких документах танки КВ проходят под обозначением Т-35С — видимо неизвестный тип танка пытались «подогнать» под перечень.
Танк КВ-1 из состава 6-го механизированного корпуса, оставленный из-за поломки или отсутствия горючего в районе Белостока. Июнь 1941 года (АСКМ).
Хотя, если разобраться, немцы имели возможность получить информацию о новых тяжелых танках. Например, новые КВ, собранные Кировским заводом, на заводские и военпредовские пробеги шли через Ленинград своим ходом на полигон. Последний находился в 15 км от Ленинграда, в районе станции Лигово. Об этом в мае 1941 года сообщал в своем письме в ГАБТУ КА директор предприятия И. Зальцман. Он также писал, что разведчикам иностранных государств «не представляет труда собирать сведения не только о количестве выпускаемых заводом машин, но и фотографировать их». Вероятно, это действительно можно было сделать, даже, несмотря на то, что наверняка танки шли с закрытыми брезентом башнями.
Кроме того, КВ участвовали в боевой подготовке частей и учениях, передвигались по дорогам и населенным пунктам. Однако немцы не имели сведений о новых советских тяжелых танках. По мнению автора, это может быть из-за хорошей работы советской контрразведки и органов НКВД. Они занимались не только борьбой с «врагами народа», но и с вражеской агентурой, и как можно предположить на примере КВ довольно успешно.
С началом войны первыми вступили в бой КВ-1 из состава 2-й танковой дивизии 3-го мехкорпуса Северо-Западного фронта. Как говорилось выше, соединение к 22 июня 1941 года имело 57 тяжелых танков (39 КВ-1 и 18 КВ-2). 22 июня в 16.00 дивизия, находившаяся в лагерях юго-восточнее Йоновы, получила приказ о выдвижении дивизии в сторону Расейняя для нанесения контрудара по наступающим немецким частям.
Немецкие офицеры осматривают танк КВ-1 (с пушкой Л-11) из состава 6-го мехкорпуса, оставленный экипажем в районе Белостока. Июнь 1941 года. Машина была загнана с дороги в лес и брошена вероятно из-за отсутствия горючего (АСКМ).
Один из ветеранов 2-й танковой дивизии Д. Осадчий, в то время командир роты КВ 1-го батальона 3-го танкового полка, в своей беседе с автором в 1996 году рассказывал:
«В ходе марша часть танков поломалась, но большинство машин полка к утру следующего дня вышла в район переправы через реку Дубиса примерно в 20 километрах от Расейняя. При этом штаб дивизии не имел никакой информации об обстановке и силах противника, люди были утомлены маршами, танки требовали осмотра и технического обслуживания…
Несмотря на усталость, танкисты моей роты нашли возможность для проверки танков. В некоторых других ротах батальона этим пренебрегали, за что потом пришлось жестоко поплатиться — в ходе боя танки просто ломались. Еще одной бедой было полное отсутствие в дивизии карт местности, на которой предстояло действовать. Командир батальона ставил задачи моей роте, показывая рукой: „Действовать в этом направлении, при встрече с противником — вытеснить его“. На мой вопрос — „Уничтожить?“ он ответил: „Не уничтожить, а вытеснить. Границу до особого распоряжения не переходить!“».
Дивизия двигалась всю ночь с 22 на 23 июня и утром 23-го, пройдя более 150 километров, большей частью по грунтовым и проселочным дорогам и вышла к Дубисе после полудня. Этот сверхнапряженный марш сильно вымотал танкистов, к тому же стала ощущаться нехватка горючего.
На данном направлении наступала 6-я танковая дивизия 4-й танковой группы вермахта. Сломив сопротивление отходивших с боями частей 11-го стрелкового корпуса Красной Армии, 6-я танковая, действовавшая двумя боевыми группами «Раус» и «Зекендорф» (по фамилии командиров — подполковника Э. Зекендорфа и полковника Э. Рауса) к вечеру 22 июня переправились на восточный берег Дубисы. При этом группа «Раус» заняла плацдарм севернее Расейняя у моста на дороге Росейняй — Шилува, а «Зекендорф» — у другого моста северо-восточнее Расейняя, по дороге на Гринкишкис (в немецких документах он иногда именовался «южным»).
Еще один КВ-1 из состава 6-го мехкорпуса. Скорее всего, машина из-за поломки или неопытности механика-водителя съехала с дороги и застряла. Попытки вытащить (видны подложенные под гусеницу железнодорожные шпалы) ни к чему не привели, и танк был оставлен экипажем (АСКМ).
По документам 6-й танковой дивизии бои начались 23 июня 1941 года примерно в 15.00. В ходе боя группа «Зекендорф» была выбита с южного плацдарма, при этом части 6-й танковой дивизии вермахта впервые столкнулись с тяжелыми КВ:
«Русские неожиданно контратаковали южный плацдарм в направлении Расейняя. Они смяли 6-й мотоциклетный батальон, захватили мост и двинулись в направлении города. Чтобы остановить основные силы противника были введены в действие 114-й моторизованный полк, два артиллерийских дивизиона и 100 танков 6-й танковой дивизии. Однако они встретились с батальоном тяжелых танков неизвестного ранее типа. Эти танки прошли сквозь пехоту и ворвались на артиллерийские позиции. Снаряды немецких орудий отскакивали от толстой брони танков противника. 100 немецких танков не смогли выдержать бой с 20 дредноутами противника и понесли потери. Чешские танки Pz.35(t) были раздавлены вражескими монстрами. Такая же судьба постигла батарею 150-мм гаубиц, которая вела огонь до последней минуты. Несмотря на многочисленные попадания, даже с расстояния 200 метров, гаубицы не смогли повредить ни одного танка. Ситуация была критической…»
Наступление 2-й танковой дивизии генерал-майора Е. Солянкина началось примерно в 9.00 24 июня 1941 года. В ходе боя немцы вновь убедились, что снаряды 37-мм противотанковых орудий не могут пробить броню тяжелых советских танков. Тем не менее, положение дивизии Солянкина было очень тяжелым. Один из ветеранов 4-го танкового полка вспоминал:
«24.6 возобновился бой, шедший с переменным успехом. У нас некому было закрепить достигнутую в бою территорию, не было пехоты. Наш мотополк был измотан до предела — тогда послали в бой учебный батальон призыва 1922 года мая месяца (имеется ввиду 1922 года рождения призыва мая 1941 года. — М. К.). Они не могли держать винтовку, это была крайность, и чтобы удерживать немцев нам приходилось выделять до роты танков и жечь горючее можно сказать в холостую. А горючее мы взяли, что могли, на машинах, часть из которых сгорела во время бомбежки. В результате 24.6 нам стало не хватать горючего и снарядов».
Для нейтрализации действий советских танкистов, командованию 4-й танковой группы пришлось направить 1-ю танковую дивизию в район Гринкишкис с задачей выйти в тыл 2-й танковой дивизии.
Несмотря на это, соединение генерал-майора Солянкина нанесли противнику чувствительный контрудар:
«Донесение о действиях 4-й танковой группы за сутки 24 июня. 4-я танковая группа окружила в районе севернее Кедайняй — южнее Гринкискис — восточнее Расейняя крупные танковые силы противника. Они включают в себя по крайне мере одну танковую дивизию, может быть это только части 2-й русской танковой дивизии — как говорят пленные — которая была усилена. Противник располагает здесь 40–60 танками, которые превосходят наши по вооружению и бронированию (лобовая броня 370 мм). 5-см противотанковая пушка и легкая полевая гаубица не оказывают на них никакого поражающего действия. До настоящего времени 5 таких танков было выведено из строя связками гранат и огнем из 8,8-см зенитных орудий. Противнику удалось осуществить прорыв отдельными танками через оборону 6-й танковой дивизии».