Лео засмеялся.
– Уходи отсюда, лейтенант, пока живой! А то ведь можно сделать так, что ты совсем жениться не сможешь.
– Ага, убирайся из этого дома, а то охрану вызовем! – поддержал его Юрик, – Или лучше Лео тебе задаст! Лео, ты ведь все лето мышцы качал! Ты где качался?
– В Антверпене, – важно кивнул Лео.
– Во! Целый состав в одиночку разгрузил!– подобострастно подхихикнул Юрик. – Он тебя одним пальцем. И я ему в этом помогу! – Он наконец-то отпустил Светлану и подошел к Кашечкину.
– Света, пойдем! – Кашечкин сделал шаг к девушке.
Лео попытался схватить его за ворот, но Кашечкин ловко отвел его руку. Отвести-то отвел, но почувствовал силу противника и понял, что даже один на один с ним не справится. А противников было двое.
Лео встал в странную стойку, которую Кашечкин часто видел в гимнастике вьетнамцев, и сделал выпад. Однако Кашечкин, привыкший к тому, что на войне побеждает не самый сильный, а самый хитрый, ловко нырнул за кресло.
Лео усмехнулся и начал скользящим, крадущимся шагом приближаться. Он был силен и опасен. Тогда Кашечкин, не дожидаясь атаки, выскочил из-за кресла и наотмашь рубанул Лео выхваченной из камина кочергой. Лео отвел удар, но взвыл от боли, и Кашечкин ловко навесил его с левой руки бутылкой по голове. Лео покачнулся, и Кашечкин еще раз огрел его кочергой. Лео со стоном упал.
– Ну? – Кашечкин полувопросительно повернулся к Юрику.
– Рубен! – завизжал Юрик и бросился вверх по лестнице.
Дверь открылась, и Рубен в том же халате выполз наружу.
– Что за шум? – удивился он. – И что за драка?
Они с Юриком двинулись на Кашечкина, который оттер Светлану в сторону и загородил собой. В руке у Юрика блеснул неведомо откуда взявшийся нож. Сзади тяжело завозился Лео. Светлана ойкнула и прижалась к спине Кашечкина. Так ей было спокойнее. В воздухе пахло кровью.
И тут Юрик посмотрел Кашечкину в глаза. Книжный мальчик, читавший и про гражданскую, и про Отечественную войны, увидел глаза человека, на совести которого более сотни жизней. Они были спокойны и холодны. Офицер, прошедший два года войны, ученик разведчика Рузаева, слегка поигрывал тяжелой кочергой. Юрик с Рубеном поняли, что их сейчас будут убивать, убивать не шутя, а всерьез. На счету Кашечкина станет на две жизни больше, и это не слишком обременит его совесть. Они, не сговариваясь, развернулись, бросились вверх, вломились в комнату и крепко заперли за собой дверь.
Кашечкин слегка обнял Свету за плечи и повел к выходу. Опомнившийся от удара Лео, стоя у стены, проводил их долгим, пристальным взглядом. Они вышли на крыльцо. На крыльце сидел Паша.
– Ну, наконец-то! Светка, там машина тебя заждалась!
Светлана вспыхнула и уткнулась лицом в плечо Кашечкина. Лицо ее было мокрым от слез.
– Паша, – серьезно предупредил его Кашечкин, – держи язык за зубами!
– А то я не понимаю! Буду молчать, как могила! – ответил Паша и хитро прибавил:
– А на свадьбу позовете?
– Само собой! – важно кивнул Кашечкин и, обнимая Свету, вывел ее к машине.
Кашечкин привез Свету домой, в комнату матери. Он быстро выгнал соседа из ванной, налил горячей воды и отправил Светлану мыться, а сам пошел на кухню, помогать матери. Там собрались уже все соседки, вернувшиеся с работы и ожидавшие возвращения мужей. Они делали вид, что готовят, и старались растянуть уши на немыслимую ширину. Они боялись упустить хоть слово из разговора сияющего от радости Кашечкина с такой же счастливой матерью. Они замирали с ножами в руках, чтобы стуком не заглушить разговор, и укоризненно смотрели на ту, которая пыталась с грохотом помешивать суп металлической ложкой в алюминиевой кастрюльке.
Впрочем, начало этой любовной истории все хорошо знали. У Васи есть невеста, дочка не то генерала, не то маршала, папа которой составил протекцию младшему лейтенанту. Появление ее не стало неожиданностью. Настораживало соседок отсутствие приготовлений к встрече, а также немного потрепанный вид и слегка порваное платье невесты. А самым подозрительным казалось то, что вместо обеда и смотрин молодые сразу по-хозяйски распорядилась общественной ванной.
Света мылась, а Кашечкин все рассказывал и рассказывал матери о том, как они любят друг друга, как он писал письма и не мог их отправить, о том, как радостно Светлана встретила его, бросилась ему на шею и сразу призналась в любви. Мать плакала от счастья, а соседки кивали. Они понимали, что любая с удовольствием бросилась бы на шею этому красавцу-лейтенанту, без пяти минут капитану.
Наконец тетя Дуся не выдержала: