– Товарищ полковник, а как вы думаете, если мы с американцами столкнемся, кто победит? – обратился к нему один из студентов.
Рузаев глубоко затянулся, подумал и ответил:
– Ох, не хотел бы я этого, ребята. Не хотел бы я ни с кем больше воевать.
– А вы много воевали?
– Достаточно пришлось! – Рузаев усмехнулся.
– В войну? – последовал наивный вопрос из темноты. – В Великую Отечественную?
– И в нее тоже.
– Кем вы там были?
– Солдатом. Всю войну в войсках связи провоевал.
– Тяжело было?
– Не то слово. Страшная война. Но били мы немцев крепко, ох как крепко.
Студенты зашушукались, забулькали, зазвенели стаканами. Толик меланхолично перебирал гитарные струны.
– И все же, товарищ полковник, скажите, – раздался тот же голос, – в случае войны кто победит?
– Никто. Не надо войны, ребята!
– А если начнется мелкий конфликт? Ну, например, столкнулись бы вы с тем самым американским полковником, из журнала? Кто победит?
– Мы, – твердо сказал Рузаев и, усмехнувшись, добавил, – если, конечно, это тот самый полковник.
– Может быть, – раздался другой голос. – Но сколько жертв было бы, не сосчитать!
– С чьей стороны? – уточнил Рузаев.
– С нашей, конечно. Как в Отечественную, и даже больше.
– С нашей стороны жертв не будет. А они положили бы весь полк с самим полковником во главе.
– Ну да! – раздался еще один насмешливый голос. – Сигнал к атаке – три зеленых свистка.
Рузаев шутливо погрозил пальцем в темноту.
– Ай-ай-ай, Бронсович! Это ты в стенгазете выпустил сборник армейского юмора?
– Ну, я, – неохотно отозвался один из студентов, – извините.
– Да я не обижаюсь. Когда вы надо мной смеетесь, я это потерплю. Я не потерплю только одного,– насмешек над армией. Армия – наша гордость. Немцы над нами в свое время смеялись. Американцы смеются. А смех этот х…вый.
– Ну, да – Бронсович смутился, – я понимаю. Сейчас модно стало над офицерами смеяться. А все это ни к чему хорошему не приведет. Хотите еще вина, товарищ полковник?
Рузаев протянул стакан, и ему налили.
– А знаете, – продолжил Бронсович, –один мой приятель песню классную слышал. Группа такая, «Машина времени». И песня совсем про вас.
– Без глупостей и без насмешек? – уточнил Рузаев.
– Абсолютно! Толик, давай!
Тот обнял гитару и ударил по струнам.
…Вот море молодых колышат супербасы.
Мне триста лет, я выполз из тьмы.
Они торчат под рэйв и чем-то пудрят носы,
Они не такие как мы.
Рузаев закурил еще сигарету и прикрыл глаза. Он почти не слушал, не зная, смеются студенты или говорят серьезно. А Крис запел сильнее:
…И я не горю желаньем лезть в чужой монастырь.
Я видел эту жизнь без прикрас…
Рузаев прислушался. Он думал о том, как плохо пока эти студенты знают жизнь, что им еще расти и расти, набираться ума, силы и гордости за свою страну.
Хор студентов грянул припев:
…Не стоит прогибаться под изменчивый мир,
Однажды мир прогнется под нас.
Рузаев сделал последнюю затяжку и щелчком отправил окурок в море. Море беззвучно поглотило упавший в него огонек.
1998-2005