– Что случилось? – крикнул он в темноту.
– Санитарный, – ответил Лан откуда-то сбоку.
Шульц подошел и понял, в чем дело. «Ганшип» расстрелял санитарную машину, на которой эвакуировали раненых. В ноздри Шульцу ударил неприятный сладковатый запах. В отблесках догорающих огоньков он увидел трупы на раме автомобиля и несколько тел рядом.
– Неужто никого не осталось? – Шульц обратился к Тхи Лану, – неужели все погибли?
– Не знаю, – так же шепотом ответил Тхи Лан и прокричал что-то в темноту.
Внезапно, будто в ответ на его крик, снова раздался рев моторов. «Геркулес» летел в их сторону. Уже поднаторевший в таких налетах, Лан бросился прямо в джунгли, Шульц за ним, понимая, что сейчас начнут обстреливать дорогу. Впереди с хрустом и треском бежал один из солдат. Внезапно ярко-белая вспышка выхватила фигуру солдата из темноты, осветила его силуэт. Раздался несильный, но резкий взрыв. Шульц, думая, что начался обстрел с самолета, упал. До него донесся болезненный вскрик солдата, а затем мучительные стоны. Шульц быстро пополз вперед, к раненому вьетнамцу, но Тхи Лан, лежащий впереди, прижал его, не давая двигаться.
– Он ранен! – Шульц попытался сбросить руку Лана.
– Нельзя, – Лан лишь сильнее вдавил его в землю.
– В чем дело?
– Мины.
– Что? – Шульц похолодел, когда до него дошел смысл этих слов, – откуда?
– Оттуда! – Лан поднял палец в небо, – с самолета.
«Охотник за машинами» тем временем надвигался. Рев его двигателей достиг крещендо, когда ударили пушки. Осколки с гудением вспороли воздух. Впереди что-то грохнуло, – снаряды попали в один из грузовиков. Самолет пошел по кругу, расстреливая грузовики из пулемета, затем развернулся, и гул начал удаляться.
– Может, все? – с надеждой спросил Шульц.
– Нет. Он нас видит. Сейчас вернется.
Это было отвратительное состояние, – лежать посреди минного поля и знать, что за тобой следит противник, который видит тебя в темноте по выделяемому теплу.
Пулемет стеганул по ветвям. Листья и обломки сучьев посыпались на Шульца. Стреляли явно прицельно. Моторы ревели прямо над головой. Шульц вжался в землю, вытянул руки вперед и нащупал прямо перед собой какую-то липкую жижу. Он подтянулся, запустил в нее руки, затем весь погрузился в лужу, оставшуюся после дождя.
– Лан, сюда, – шепнул он.
– Мины.
– Нет мин. Сюда.
Дао Тхи Лан плюхнулся рядом. Шульц запустил обе руки в жидкую грязь и, содрогаясь от омерзения, вылил пригоршню себе на голову.
– Тепло, – шепнул он Лану, – грязь закроет тепло.
Лан шумно завозился в луже. Пулемет стих, потеряв их из виду, а затем с новой силой ударил куда-то в сторону.
Самолет заходил на третий круг.
– Дьявол, – выругался Шульц. В ягодицу ему вцепилась пиявка. Омерзительно холодная жижа облепила тело и натекала в сапоги. Вместе с жижей в сапог залезла какая-то противная тварь и начала кусаться.
Гремя пушками и пулеметами, самолет прошел над их головами. Пули звонко ударяли где-то в стороне дороги. Раздался громкий взрыв. В спину впилась еще одна пиявка. Постепенно звук моторов стих. «Геркулес» улетел, на этот раз окончательно.
– Зараза! – Шульц попробовал отодрать пиявку, не вылезая из грязи, – и долго нам здесь сидеть?
– До рассвета, – Лан был невозмутим
– А потом?
– Мины будут видны.
– А где эти мины?
– На ветках.
Проклиная все на свете, – американцев, грязь, мины, пиявок, – Шульц осторожно, задним ходом, выполз из ямы. Вслед за ним выбрался Тхи Лан. На них тут же ринулись москиты. Шульц поднял руку, обтер стекло «командирских» часов и поднес их к глазам. Стрелки слабо светились фосфором. До рассвета оставалось еще два часа
Как только стало чуть-чуть светлее, Тхи Лан легонько тронул Шульца за плечо и указал наверх. Прямо над их головами висела круглая темно зеленая штуковина размером с кулак и с распушенным металлическим хвостом, которым она зацепилась за деревья.
– Мина? – спокойно спросил Шульц.
Лан молча кивнул. Осторожно, будто ступая по тонкому льду, он пошел вперед, внимательно осматривая ветви деревьев. Шульц, ежась от холода и укусов, пошел за ним. Грязная одежда противно липла к телу. В сапогах хлюпало. Частично оторванная пиявка оставила болезненную ранку. Над головой висели мины.
Осторожно, крадучись, Лан дошел до раненного солдата. Тот, скрючившись, лежал на боку и тяжело дышал. Лоб его покрылся испариной от боли, рубашка пропиталась кровью. Шульц достал индивидуальный пакет и начал перевязывать рану.