1.3. Позиции СССР и Японии по поводу советско-маньчжурской государственной границы
Предпосылкой, имевшей решающее значение в развитии конфликта, является тот факт, что в 1930-е гг. для Японии граница в месте соприкосновения СССР и Маньчжоу-Го была неоднозначна. В японских данных пограничная территория не была точно обозначена, и в них можно встретить информацию о том, что существовало три взгляда на прохождение пограничной линии[35]. Первый вариант — прохождение границы по Хуньчуньскому протоколу 1886 года. Второй вариант — это мнение, что граница проходила по карте трех северо-восточных провинций (Ляонин, Гирин, Хэйлунцзян) армейского геодезического бюро, составленной в период между 1915–1920 гг. Третий вариант — это прохождение границы по карте Генерального штаба Российской Империи 1911 года[36] (рис. 4, 5).
Интересным для рассмотрения является вопрос о том, насколько соответствовал действительности встречающийся в японской официальной военно-исторической энциклопедии[37] тезис о наличии трех вариантов границы, в результате чего действительная линия ее прохождения неясна. Не менее важным представляется рассмотрение того, где проходила граница с точки зрения СССР.
Поначалу Советский Союз и Япония старались не отправлять на территорию у границы Маньчжурии и СССР войсковые формирования, в том числе и потому что граница, проходившая, как предполагалось, в районе оз. Хасан по вершинам сопок, не была демаркирована. Однако основание Маньчжоу-го, подконтрольного Японии, а также развитие дальневосточных территорий в связи со «Второй пятилеткой 1933–1937 гг.» (вторым пятилетним планом развития народного хозяйства), вынудило обе страны обратить внимание на проблему демаркации территории в данной местности[38]. Эта проблема в районе сопок Заозёрная и Безымянная действительно существовала и была визуально ощутима для обеих сторон, так как «маркирующие границу столбы были утрачены, а проволочные или деревянные ограждения границы отсутствовали»[39]. Ориентироваться на местности по вопросу точного местоположения по отношению к границе было практически невозможно.
15 июля 1938 г. в Москве были проведены дипломатические переговоры о ситуации, сложившейся вокруг высоты Заозёрная, в связи с активностью на ней советских пограничников, против действий которых выступала японская сторона. В этот день временный поверенный в делах Японии в СССР Ниси Харухико[40] и заместитель народного комиссара иностранных дел Б. С. Стомоняков[41] провели две встречи. Японская сторона принимала участие в переговорах в связи с заключением Японией с Маньчжурией Японо-маньчжурского протокола, по которому Япония брала на себя обязательства по защите безопасности Маньчжоу-го.
Во время переговоров временный поверенный Х. Ниси не упоминал обстоятельств «нечеткого прохождения границы»[42] или же «трех вариантов прохождения границы»[43], о которых упоминалось выше. Советская же сторона настаивала на прохождении границы согласно Хуньчуньскому протоколу[44]. Б. С. Стомоняков передал Х. Ниси информацию о том, что дальневосточные власти подтвердили, что ни один красноармеец или пограничник не пересекал Маньчжурскую границу. Одновременно с этим показал ему карту, составленную на основании Хуньчуньского протокола и приложенную к нему, которую подписали представители Российской империи и Империи Цин, и настаивал на распространение его действия на границу с СССР[45] (рис. 6).
Временный поверенный Х. Ниси оказался глух и слеп к доводам советской стороны, безапелляционно настаивая на принадлежности места нахождения советских пограничников Маньчжурии[46]. В ответ на это Б. С. Стомоняков резко обвинил японского представителя в том, что, когда японскому правительству было выгодно, оно заявляло, что вопрос о границе должен быть разрешен между маньчжурской и советской сторонами, однако теперь, когда у Японии появились собственные интересы в этом регионе, он начинает настаивать на взаимном соглашении Японии и Маньчжоу-го, а также настаивать на собственном участии в решении вопроса о линии прохождения границы[47].
Представители СССР во время переговоров опирались на Хуньчуньский протокол и на приложенную к нему карту, поэтому их позиция в отношении прохождения границы имела четкие основания в противоположность представителям японской стороны, которые не приводили четких доводов в защиту своей позиции и лишь не аргументировано настаивали на пересечении границы советскими пограничниками.
36
Alvin D. Coox. The Anatomy of a Small War: the Soviet-Japanese Struggle for Changkufeng / Khasan.1938. — London: Praeger Pub, 1977. — P. 7.
40
Ниси Харухико (西春彦) (1893–1986) — во время боёв у оз. Хасан временный поверенный в делах Японии.
41
Стомоняков Борис Спиридонович (1882–1940) — во время боёв у оз. Хасан заместитель наркома иностранных дел СССР.
42
Документы внешней политики СССР (ДВП СССР). Т. 21 / Под ред. А. А. Громыко [и др.]. — М.: Изд-во политической литературы, 1977. — С. 365.