После военного инцидента многие корейцы разносили повсюду, сильно преувеличивая, новости о разгроме японской армии. Однако в дальнейшем из газет они узнавали о ситуации подробнее, в частности, о действиях японской стороны, о заключении перемирия, достигнутого в большей степени в ходе дипломатических переговоров, и постепенно среди корейцев начала раздаваться похвала в адрес японцев. Также они предсказывали новые территориальные споры между Советским Союзом и Японией, и среди корейцев укреплялось мнение, что им необходимо сотрудничать с японской стороной[273].
Таким образом, корейцы не склонялись ни к японцам, ни к СССР, их, прежде всего, интересовало собственное благополучие и положение, и, несмотря на то, что обязанности по защите территории их проживания лежали на японских военных, этнические корейцы в Маньчжурии так и не оказали японцам поддержки.
Основное население Маньчжоу-го, обозначенное в документе по-японски «мансю: кокудзин» (満洲国人), то есть «граждане Маньчжоу-го», в основном, доверяли японской армии, и их отношение не изменилось после начала конфликта, однако их также больше всего волновало собственное положение, возможное повышение цен в случае, если их государство станет местом военных действий. Несмотря на симпатии граждан Маньчжоу-го к японцам, они надеялись на мирное разрешение территориального спора. Конечно, были и те, кто предрекал скорое поражение японской армии, однако после заключения перемирия большинство граждан Маньчжоу-го с радостью восприняли это известие, хотя было зафиксировано беспокойство о том, будет ли Советский Союз соблюдать условия соглашения[274], то есть беспокойство населения улеглось не полностью.
Находившиеся в Маньчжоу-го белоэмигранты поначалу не очень интересовались назревающим территориальным спором, однако, когда они увидели серьезность нарождающегося конфликта, то начали надеяться на развитие советско-японской войны. Также при участии одного из основателей Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи Г. М. Семёнова более двухсот белоэмигрантов подали прошение о принятии на службу в японскую армию. Японское правительство, получив эти прошения, сделало вывод о популярности среди эмигрантов идеи свержения советской власти. После завершения конфликта белоэмигранты почувствовали разочарование в связи с потерей шанса на воплощение их давней мечты — восстановление прежнего государства, однако они предвидели новые столкновения между СССР и Японией, во время которых белая эмиграция вновь, как и в ситуации с конфликтом у оз. Хасан, собиралась поддержать Японию[275]. Тоска эмигрантов из Царской России по их родине была очень сильной, и можно сказать, что среди всего многонационального населения, находящегося в тылу японской армии, именно в их лице японцы увидели наиболее сильную поддержку.
Также сохранилась информация о советских гражданах, находившихся на территории Маньчжоу-го. Вначале они не верили японским газетам, сообщавшим о начавшемся конфликте, при этом они не могли добиться конкретной информации от советского консульства. Поэтому первоначально они не восприняли серьезно этот конфликт. Однако по мере того, как противостояние нарастало, они начали подумывать о возвращении в СССР. Опасались советские граждане в Маньчжурии также преследования со стороны японских властей и в целом чувствовали неуверенность[276].
С другой стороны, после того как начались военные действия с 1 по 12 июля 1938 г. 45 человек подали прошение о смене советского гражданства. Когда военные действия начались в Хасанском районе в период с 13 июля по 9 августа, их число резко выросло до 153 человек. Среди подавших прошение о смене гражданства было много представителей интеллигенции. Японские военные, изучавшие причины, побудившие этих людей к смене гражданства, выделили две основные причины. Во-первых, их устраивала налаженная жизнь в Маньчжоу-го, а в случае начала войны им пришлось бы все оставить и вернуться в СССР. Еще одна причина заключалась в том, что они не были уверены в победе СССР[277]. Однако автору вторая причина кажется довольно-таки маловероятной. Вероятно, здесь заключался элемент хвастовства со стороны военных Квантунской армии. В основном, все военные силы Японии были вовлечены в японо-китайскую войну, и поэтому сложно поверить, что на самом деле люди могли быть настолько уверены в боевой силе японских военных. Вероятно, все же главная причина — это нежелание оставлять налаженную жизнь в Маньчжоу-го.