Следующую по значимости опасность для основных сил КБФ на переходе представляла вражеская авиация. Сил, которыми располагало командование флота, явно недоставало для обеспечения безопасности 200 кораблей и транспортов с войсками и грузами от ударов авиации, подводных лодок и торпедных катеров противника. Поэтому командование КБФ просило Военный совет Северо-Западного направления: силами фронтовой авиации нанести совместно с авиацией флота [76] с рассветом 28 августа бомбовый удар по аэродромам противника; 28 и 29 августа на возможно больших расстояниях от Кронштадта и Ленинграда прикрыть корабли на переходе самолетами-истребителями, оснащенными подвесными баками; с рассветом 28 августа резвернуть для противокатерной и противолодочной обороны вдоль фарватера от маяка Кери до о. Гогланд 16 катеров «МО», вызвав их на время с Ладожского озера {67}.
Просьба в отношении фронтовой авиации была удовлетворена, а вместо 16 катеров выделили 8 {68}.
Опасность с воздуха могла стать главной, но два обстоятельства уменьшили ее значимость. Первое - в течение даже короткого промежутка темного времени бомбардировочная авиация противника не могла действовать эффективно. Подчеркиваем - бомбардировочная, а не торпедоносная, которую гитлеровцы не сумели использовать в наиболее благоприятный для нее момент. Второе, и, пожалуй, самое главное, - громоздкая организация использования немецко-фашистской авиации на море, обусловленная структурой люфтваффе в целом.
Отсутствие истребительного прикрытия на участке маршрута перехода от Таллина до о. Гогланд и совершенно недостаточное число самолетов-истребителей, прикрывавших корабли и самолеты на участке к востоку от о. Гогланд, казалось бы, сулило немецко-фашистской авиации исключительные возможности. Однако попытка германского командования уничтожить силами авиации основное ядро боевых кораблей КБФ, связанных обороной конвоев в тесном и островном районе моря, оказалась безуспешной. Это прежде всего обусловила хорошая подготовка расчетов зенитной артиллерии, умелое управление огнем, а также искусное маневрирование боевых кораблей при уклонении от атак и бомб противника. Небезынтересно вспомнить, что при постепенной эвакуации кораблями войск с о. Крит 27 мая - 1 июня 1941 г. англичане потеряли от ударов немецкой авиации три крейсера и шесть эскадренных миноносцев и в то же время два линейных корабля, шесть крейсеров и семь эскадренных миноносцев были повреждены {69}.
Обнаружив большое число мин, видя гибель на них ряда кораблей и транспортов, наконец, непрерывно получая доклады о потерях в отряде прикрытия и арьергарде, командующий КБФ в ночь на 29 августа приказал кораблям и транспортам встать на якорь в районе Мохни, Вайндло. Решение [77]это было вызвано трудностью форсирования минных заграждений между меридианами 25 и 26° в. д. Приходилось выбирать меньшую из двух опасностей - столкновение с минами в темноте или удары немецкой авиации в светлое время суток. Опасность потерь транспортов и кораблей от мин была очень велика. Вероятность потерь от ударов авиации, особенно боевых кораблей, была значительно меньше.
С рассветом 29 августа корабли продолжили движение и прибыли днем в Кронштадт, успешно отразив многочисленные воздушные атаки противника. Из 60 кораблей, составлявших боевое ядро КБФ, погибло 3 новых корабля и 13 устаревших кораблей и катеров. Более тяжелыми оказались потери среди транспортов. Из 34 транспортов и мелких транспортных средств, не дошедших в Кронштадт и Ленинград, от ударов немецкой авиации погибло 50%, от мин - почти 30% и в результате атак торпедных катеров - около 7%.
С началом интенсивных воздушных ударов по транспортам специально сформированный по решению Военного совета КБФ отряд прикрытия, базировавшийся на о. Гогланд, оказывал помощь терпящим бедствие судам.
Опыт использования истребительной авиации в целях обеспечения боевых кораблей и транспортов на этом переходе подсказывал необходимость организации посадочных площадок для самолетов-истребителей на островах Гогланд и Лавенсари, что и было сделано несколько позже.
Анализируя обстановку, в которой осуществлялся переход кораблей боевого ядра КБФ, его транспортов и вспомогательных кораблей из Таллина в Кронштадт, следует рассмотреть и действия военно-морских сил противника в этом районе.
Как известно, в планах немецко-фашистского главнокомандования, как верховного, так и военно-морского, относившихся к начальному периоду войны с Советским Союзом, почти навязчивой идеей проходит опасение прорыва боевого ядра КБФ из его восточных баз в шведские порты с целью интернирования или прорыва через Балтийские проливы на запад. Немецко-фашистское командование намечало противодействовать этому захватом военно-морских баз КБФ с суши и блокированием его сил в Финском заливе. Силами и средствами блокады могли быть надводные корабли, подводные лодки, авиация и мины заграждения. Надводных кораблей, способных действовать против КБФ, у гитлеровцев было мало, а использование их в бою грозило серьезными потерями. Многочисленные подводные лодки, которыми в это время они располагали, вели борьбу на океанских коммуникациях; кроме того, немецко-фашистское командование сознавало, что в условиях Финского залива одними подводными лодками задачу блокады выполнить трудно. Наиболее реальными силами и средствами для решения этой задачи, как [78] признавали сами немцы, являлись авиация и мины заграждения {70}. Однако решающих результатов можно было добиться лишь при массовом минировании Финского залива на всю его глубину и при использовании очень крупных сил не только бомбардировочной, но и миноносной и торпедоносной авиации.
Признавая значение мин, немецко-фашистское и финское командование к 23 августа дополнительно осуществило в средней части Финского залива 19 минных постановок с надводных минных заградителей (средних и малых) и катеров {71}. Эти постановки сыграли значительную роль в противодействии прорыву основных сил КБФ из Таллина, но они не могли решить задачу полностью. Решающую роль в создавшихся условиях могли сыграть маневренные минные постановки немецкой авиацией на пути советских кораблей и транспортов по всему маршруту их движения. Слабость истребительной авиации КБФ, о чем гитлеровцы знали, исключала какую-либо серьезную помеху таким постановкам. Однако немцы осуществить их в то время не могли, поскольку военно-морской флот фашистской Германии своей авиации не имел (не считая отдельных незначительных подразделений).
Недооценка руководством люфтваффе миноносной (в 1941 г. она была способна ставить лишь небольшие минные банки) и торпедоносной авиации явилась, пожалуй, основной причиной, значительно ослабившей противодействие прорыву сил КБФ. Впрочем, ошибки гитлеровцев в немалой степени повторили англичане, не сумевшие воспретить прорыв немецких линейных кораблей «Шарнгорст», «Гнейзенау» и крейсера «Принц Ойген» через Канал в феврале 1942 г.
Немецко- фашистское командование, как уже отмечалось, опасаясь потерь при форсировании минно-артиллерийской позиции Ханко -Осмуссар, не решилось, а точнее, не собиралось использовать свои артиллерийские корабли и эскадренные миноносцы для нанесения удара КБФ при его выходе из Таллина. Подтверждением этому служит запоздалое сформирование им так называемого «Балтийского флота» (линейный корабль «Тирпиц», тяжелый крейсер «Адмирал Шеер», легкие крейсера «Кельн» и «Нюрнберг», 3 эскадренных миноносца типа «Z», 5 миноносцев других типов и флотилия торпедных катеров) {72}. Даже после оставления нами Таллина и во время боев за острова Рижского залива этот флот оставался в Аландских шхерах с задачей перехватить боевое ядро КБФ в случае его прорыва в шведские порты. [79]