По иронии судьбы в ноябре 1939 года, когда оставалось менее шести месяцев до начала ошеломляющего немецкого блицкрига на Западе, Советский Союз, казалось, напрочь забыл о своей приверженности теории глубокой операции и расформировал лишь недавно оперившиеся, но потенциально мощные танковые корпуса. Считается, что это произошло из-за того, что прошедшие советскую выучку танковые войска плохо проявили себя во время Гражданской войны в Испании. В действительности же причиной тому была ликвидация Сталиным в ходе жестоких чисток конца 1930-х годов большинства ведущих сторонников теории глубоких операций в рядах Красной Армии.[362]
Впечатляющие успехи, достигнутые вермахтом и Люфтваффе весной 1940 года, когда немцы применили технологию блицкрига для беспримерно легкого разгрома английской и французской армий, поразили и напугали советское политическое и военное руководство. Под влиянием драматической победы немцев на Западе в 1940 и 1941 годах Народный Комиссариат Обороны, и так уже обескураженный гнетуще низкой боевой эффективностью Красной Армии в ходе войны с Финляндией зимой 1939-1940 годов, лихорадочно попытался реформировать войсковую структуру Красной Армии. Вновь началось создание крупных танковых соединений — новых механизированных корпусов, которые должны были соперничать с более опытным вермахтом в случае, если Гитлер бросит его на Советский Союз.
Когда 22 июня 1941 года началась операция «Барбаросса», командование Красной Армии уже имело 29 новых механизированных корпусов, каждый из которых состоял из двух танковых и одной моторизованной дивизии. Общая численность такого корпуса по штату составляла 36 000 бойцов и 1031 танк. Но как бы внушительно ни выглядели эти корпуса на бумаге, ни один из них не был полностью укомплектован танками и другими машинами. В отношении управления, подготовки личного состава, состояния связи и тылового материально-технического обеспечения механизированные корпуса также не были пригодны для боевых действий высокой интенсивности.
За первый месяц операции «Барбаросса» вермахт, подобно чугунному ядру для разрушения зданий, уничтожил или сильно потрепал большинство советских механизированных корпусов. Красная Армия потеряла свыше 10 000 из более чем 23 000 имевшихся у нее танков. Немногие уцелевшие корпуса остались в качестве жалкого напоминания о некогда масштабных мобильных войсках Красной Армии. В августе 1941 года Ставка расформировала свои уцелевшие механизированные корпуса, заменив их сперва численно меньшими танковыми дивизиями, а позже — множеством намного меньших по составу танковых бригад и батальонов, недостаточно опытные командиры которых могли бы более эффективно управлять этими подразделениями в бою.
В целом правильное решение Ставки о расформировании крупных танковых соединений дорого обошлось войскам, поскольку значительно снизило боеспособность Красной Армии и увеличило ее потери в живой силе и технике. После многочисленных, но в конечном итоге бесплодных контратак и контрударов летом и осенью 1941 года, а также успешного контрнаступления под Москвой зимой 1941-1942 годов Ставка осознала, что у Красной Армии нет достаточно мощных танковых и механизированных сил для противостояния танковым войскам вермахта и обеспечения наступательных операций на стратегическую глубину.[363]
Кавалерийские, лыжные и воздушно-десантные войска, использовавшиеся Красной Армией для осуществления глубоких прорывов в ходе ее наступления под Москвой и на других участках фронта во время зимней кампании 1941-1942 годов, наглядно продемонстрировали как вермахту, так и советскому командованию, насколько уязвимы эти новые мобильные войска. Ставка убедилась в необходимости создания новых танковых и механизированных соединений, без которых Красная Армия не могла выполнять поставленные перед ней стратегические задачи. Основываясь на опыте прошедших боев, Ставка и НКО в первые же месяцы 1942 года начали создавать в Красной Армии новую структуру мобильных войск, которые могли бы обеспечить развитие успеха в ходе глубоких операций. После многих экспериментов и немалого числа неудач эта новая войсковая структура в конце концов доказала свою жизнеспособность в Сталинградской битве и в ходе зимнего наступления Красной Армии в 1942-1943 годах.
К 1 января 1943 года Красная Армия имела 2 танковых армии, 20 танковых и 8 механизированных корпусов, предназначенных для ведения мобильных действий на оперативном уровне, а также внушительный набор танковых и механизированных бригад и полков, способных поддерживать стрелковые соединения на тактическом уровне. Танковые армии являлись крупными оперативными объединениями,[364] примерно эквивалентными по численности немецким танковым корпусам, но намного менее мобильными. Танковые и механизированные корпуса были оперативно-тактическими соединениями,[365] эквивалентными по численности немецким танковым и панцер-гренадерским дивизиям, но со значительно меньшим количеством мотопехоты.[366]
К началу 1943 года на танковых армиях, действующих самостоятельно или в составе подвижных групп,[367] подчиненных действующим фронтам Красной Армии, лежала ответственность за проведение оперативного маневра путем развития успеха тактического прорыва на оперативную глубину обороны противника. После этого танковая армия должна была выполнять роль авангарда в операции по преследованию отступающего противника на стратегическую глубину. В свою очередь, танковые и механизированные корпуса Красной Армии, действующие самостоятельно, в составе танковых армий либо в подвижных группах действующих фронтов (по два-три корпуса), отвечали за превращение тактического успеха в оперативный путем развития тактического прорыва и завязывания операций в глубине неприятельской обороны.
Отдельные танковые бригады, танковые полки и танковые батальоны в составе полевых армий и стрелковых корпусов отвечали за обеспечение непосредственной танковой поддержки стрелковых войск, служа для усиления их обороны[368] либо для содействия пехоте при прорыве неприятельской обороны в ходе наступления. Однако относительная слабость советских общевойсковых армий в начале 1943 года, а также немалая прочность обороны вермахта зачастую вынуждали командующих фронтами и армиями преждевременно пускать в ход свои танковые армии и танковые/механизированные корпуса для завершения операций по прорыву вражеской обороны — обычно ценой существенных потерь этих драгоценных мобильных войск в живой силе и технике. Со временем, когда количество и численность танковых армий, танковых и механизированных корпусов и танковых полков поддержки пехоты в Красной Армии существенно увеличилось, НКО резко уменьшил количество отдельных танковых бригад и батальонов.
ТАНКОВЫЕ И МЕХАНИЗИРОВАННЫЕ ВОЙСКА
Ядром бронетанковых и механизированных войск Красной Армии накануне войны были девять механизированных корпусов, которые НКО начал формировать 6 июля 1940 года, а также еще 20 мехкорпусов, сформированных между мартом и июнем 1941 года.[369] Эти мощные силы начали формироваться сразу после победы вермахта в Бельгии и Франции; они должны были дать Красной Армии современные бронетанковые войска, способные в случае войны противостоять моторизованным (танковым) корпусам вермахта.
Эти механизированные корпуса были значительно крупнее, чем те четыре танковых корпуса, что имелись у Красной Армии в 1938 году. Каждый из них имел две танковые дивизии, одну моторизованную дивизию, мотоциклетный полк, батальон связи и моторизованный инженерно-саперный батальон, корпусной авиаотряд и небольшие службы тылового материально-технического обеспечения. На бумаге корпус имел численность в 36 080 человек, 1031 танк, в том числе 126 танков KB и 420 Т-34, 358 орудий и минометов, 268 бронемашин, 5165 автомашин и 352 трактора.[370]
362
Оба этих объяснения не имеют отношения к действительности. Главной причиной расформирования танковых корпусов был практический опыт, полученный в ходе боевых действий в Испании, у озера Хасан и на реке Халхин-Гол, где в первую очередь была продемонстрирована эффективность танковых соединений небольшого размера — бригад и дивизий, используемых для непосредственной поддержки пехоты либо в тактической глубине вражеской обороны. В то же время танковые корпуса, имея ограниченное количество автотранспорта, не могли выполнять оперативные задачи — что наглядно показал 1941 год. Безусловно, на формирование новых механизированных корпусов в следующем году немалое влияние оказал опыт немецкого «блицкрига» в Западной Европе — но в значительной степени оно было вызвано техническими проблемами и трудностями со снабжением большого количества танковых частей и соединений, разбросанных по стрелковым войскам. Тем не менее крупные танковые соединения РККА до конца расформированы не были — 20-й танковый корпус принял участие в советско-финской войне, хотя действовать ему все равно пришлось побригадно. (Прим. ред.)
363
Заметим, что приказом НКО № 325 от 16 октября 1942 года танкам запрещалось вступать в бой с танками противника — то есть советское командование не рассматривало их как средство противодействия немецким танковым войскам. В то же время проведение маневренных операций на большую глубину зимой 1941-1942 годов было ограничено как условиями погоды и местности, так и недостатком автотранспорта, поэтому необходимость крупных танковых соединений в этот период была крайне сомнительна. (Прим. ред.)
366
Советский танковый корпус начала 1943 года был эквивалентен примерно 1/3, а моторизованный корпус — 2/3 танковой дивизии вермахта. Моторизованные («панцергренадерские») дивизии СС были примерно в полтора раза мощнее обычных немецких танковых дивизий, не уступая им по количеству танков. (Прим. ред.)
368
Использовать танки для обороны, особенно противотанковой, рекомендовалось только в самых крайних случаях. (Прим. ред.)
369
Более подробно о формировании, организации и развертывании предвоенных механизированных корпусов см.: Дэвид Гланц. Колосс поверженный. Красная Армия в 1941 году. М.: Яуза, Эксмо, 2008. С. 176-219. Во время первого этапа формирования механизированных корпусов НКО сохранял в войско вой структуре около 45 танковых бригад для обеспечения пехоты танковой поддержкой, но во время второго этапа в 1941 году он расформировал для оснащения танками механизированных корпусов все танковые бригады и батальоны, не оставив стрелковым корпусам и стрелковым и кавалерийским дивизиям вообще никакой брони. Из 37 895 танков, положенных по штату новым механизированным, стрелковым, кавалерийским и воздушно-десантным соединениям в июне 1941 года, на руках имелось только 23 100 танков старого образца, и лишь 18 700 из них были боеготовыми. Вдобавок 3600 из тех танков были молей Т-37, Т-38 и Т-40, вооруженных лишь пулеметами. Дальнейшие подробности см. в: Ramanichev, «The Red Army, 1940-41: Myths and Realities,» 92, со ссылкой на: ЦАМО, ф. 38, on. 353, д. 909,11. 2-18, 924, и 11. 135-138.
370
Среди многих источников по составу механизированных корпусов, см.: Начальный период Великой Отечественной войны. М.: Академия Генерального штаба им. Ворошилова, 1989, 47; и О. А. Лосик (ред.). Строительство и боевое применение советских танковых войск в годы Великой Отечественной войны. М.: Воениздат, 1979,44.