– Слово «сутки» понятно? – спросила я.
– Это когда в тюрьму сажают, – сказал Валера. Сегодня мне трудно заниматься. Невольно возвращаюсь мыслями к дому. Надо собрать совет! Сегодня же! Начнем с родни, что ли… Кибернетик с женой и тетя, для начала хватит…
Мы заканчиваем урок тем же, с чего и начали, – гимнастикой языка. После чего я задаю им задание на дом и отпускаю. Скоро придет вторая группа.
Я поднимаюсь в учительскую и звоню Борису. Он юрисконсульт в строительной организации. К моему счастью, он на месте.
– Не мечи икру, – говорит он, понизив голос, должно быть, рядом люди. – О чем ты будешь с ними говорить? Мы сами ничего не знаем. Даже как ее зовут…
– Ее зовут Мымра, – говорю я и бросаю трубку. Нет, меня это просто бесит! Какое равнодушие к судьбе сына! И какая самоуверенность: «Мы это поломаем!..» А как, в самом деле, ее зовут?..
По пути домой, в метро и потом на улице, я смотрю на девушек, стараюсь угадать, какая она. Наверное, маленькая – длинные любят маленьких. Вон как та, в джинсах и с модной сумкой на ремешке…
Нет, такая не возьмет три дня за свой счет, чтобы повидать моего дурачка! Да она его и не полюбит!.. И правильно сделает! Кому он такой нужен! Только нам с отцом. Мальчишка, недоучка!.. Уважающая себя девушка никогда…
Я ловлю себя на том, что разговариваю вслух, сама с собой. Только этого недоставало!.. Репетирую обвинительную речь на домашнем судилище… Интересно, что она в нем нашла? Я стараюсь быть объективной. Ну, симпатичная морда. Рост, бицепсы. А тут еще летная форма. Душка военный, как говорится…
Эта, в скромном пальтишке, как будто бы ничего. Нет, она слишком серьезная. Скорей уж вот та, с личиком, расписанным, как пасхальное яичко. Господи, до чего они все накрашены!.. И еще эти парики! Просто не доберешься до естества. Своеобразная форма мимикрии, самозащита – так объяснила мне это наша модница Женя. Она ученая дама, жена Бориного младшего брата. Они оба кибернетики. Мика работает в вычислительном центре, а Женя преподает. Она недавно защитила кандидатскую, и мы шутя именуем ее «доцент наук» – с легкой руки Витьки, который назвал ее так случайно, по своей темноте…
Это и есть наша родня. Самая близкая. И еще Тетя. Борис и Мика рано потеряли родителей. Тетя их вырастила, выучила на свои скромные средства – она была корректором в издательстве. Я тоже называю ее Тетя, и даже Витька, хотя, по сути, она ему двоюродная бабушка. Слово «тетя» стало как бы ее именем – у нее трудное имя, что-то вроде Семирамиды… Я представляю себе, как округлятся глаза Тети, когда она узнает, что Витька хочет жениться. Как она закашляется, сомнет недокуренную папироску – наша Тетя курит…
– Ну, где твой сын? – спрашивает Борис, когда диктор в телевизоре желает нам «спокойной ночи».
– Он предупредил, что вернется поздно.
– Лично я ложусь спать.
– Но ведь мы решили сегодня поговорить!..
– Значит, поговорим завтра… Ты знаешь, какие в Москве концы!
– Метро до часу… – говорю я. И занимаю свой пост у окна.
Наш двор плохо освещен, – правда, лампочки над каждым подъездом. Фонари почему-то не горят, лишь один, возле арки. Он мигает на ветру почти с одинаковыми промежутками – как маяк.
В доме напротив много освещенных окон – не все ложатся ровно в двенадцать, как мой Борис. Привычно нахожу три окна на седьмом этаже – у Колесниковых еще не спят. Там живет Леха Колесников! Наш сосед по довоенной коммунальной квартире, лучший друг Коли. Просто диво, что мы не общаемся. Видимся только на улице, мимоходом. Что-то давно он мне не попадается!..
Борис у меня ревнивый. Черт меня дернул ему сказать, что в двенадцать лет я была влюблена в этого Леху!
Двор безлюден. Противно думать, что Витька где-то болтается. Какой-нибудь тип может пристать… Нет, мне было спокойнее, когда он служил в армии и они даже в театр ходили строем!..
Я не отвожу глаз от арки.
– Ну что, Обезьянка? – говорит Борис и обнимает меня за плечи. Я не слышала, как он подошел. – Пора привыкать! У нас взрослый сын!..
– Что же ты предлагаешь? – спрашиваю я.
– Прежде всего выдай ему ключ от входной двери…
Я вспоминаю Валеру с нательным ключом на шее. Я никогда не видела его отца наяву, только в ночных кошмарах – как он гонится за мной с ножом и кричит: «Убью!..» Нет, я все равно не смогу заснуть, пока Витьки нет.
Он приходит в половине второго. Он продрог и голоден, и его лицо от этого кажется еще более детским.