- Хорошо. Значит ванна и прогулка.
- А к вечеру игра, - напомнил Рон.
Я настороженно посмотрела на него и ответила:
- Обойдемся сегодня без игры. Ладно?
Моя идея им не понравилась, Рон нахмурился, а Стэф несильно потянул меня за одеяла, или с намерением придвинуть к себе, или – обнажить:
- Хочешь, игру придумаем мы? – спросил он с легкой улыбкой. Небо упаси меня от их придумок и игр! Я шагнула назад и одеяло натянулось, Стэф улыбнулся ярче: - Полагаю это твое «нет».
- Правильно полагаешь, - тихо заметила я, и потянула одеяло на себя.
Стэф, наконец, отпустил мою одеяло-тогу и встал с кровати. Я быстро отвела взгляд, чтобы в открытую не пялится на его обнаженное тело. Рон тоже поднялся – ну, и куда мне теперь девать взгляд?
- Идем, мы поможем тебя искупаться, - протянул мне руку Рон.
Я прикусила губу и тихо заметила:
- Думаю я и сама справлюсь с этой нетрудной наукой.
Стэф подошел ближе, тем самым оттесняя меня к окну. Он притронулся к моей щеке в нежной ласке:
- Ты что же, стесняешься нас, - спросил он, а потом тихо добавил: - Алиша?
Я облизала вмиг пересохшие губы, и, наверное, покраснела:
- Нет, - врала я нагло, - просто и сама могу принять ванну.
Рон придвинулся с другой стороны и тихо сказал:
- Ты никогда не делала это сама. Можешь и не справиться, Алиша.
Я захотела фыркнуть, но решила, что это не произведет сейчас должного эффекта. Я только плотнее прижала к себе одеяло и вскинула голову, пытаясь вернуть себе должность хозяйки:
- Вот и проверим. Все идите, увидимся после. На прогулке.
Мужчины быстро переглянулись – они явно умеют общаться друг с другом без слов. Придя к консенсусу Стэф и Рон кивнули мне и быстро вышли из спальни, я перевела дыхание
Моя старая-новая ванная комната была огромных размеров и напоминала целый spa-салон. Я блаженно улыбнулась, предвкушая райское наслаждение. И ожидания меня не подвели, тем более, что ко мне были направлены две служанки, в помощь, которые знали толк в хорошем массаже. Потом меня точно куклу одели в роскошный костюм для прогулки из черного бархата с золотой вышивкой, мягкие длинные сапожки на шнуровке и дизайнерскую широкополую шляпу. Я почувствовала себя настоящей пираткой, не хватало только сабель и пистолета.
На крыльце я встретилась с Роном и Стэфом, которых после ночи страсти даже в мыслях не могла больше называть «рабами», и мы пошли к конюшням. И только когда передо мной возникло одноэтажное каменное строение, я с опозданием вспомнила, что сейчас мне придется сесть на лошадь. Услужливый разум тотчас же подкинул картинку из прошлой жизни: круг почета по парку-развлечений на замученной жизнью лошади, которую вел под узды член конного клуба. Мне было тогда где-то лет десять, и я раз и навсегда пообещала себе, что больше никогда не сяду на лошадь, потому что никогда не забуду её грустных глаз. Мы с мужчинами вошли в светлые и чистые конюшни, и я заглянула в глаза первой же попавшейся лошади – они не были грустными и уставшими. Я немного успокоилась. Рон кивнул конюху:
- Оседлай для госпожи Стужу, - конюх с поклоном удалился, а Рон посмотрел на меня. – Стужа спокойная и всегда послушна твоей руке.
Это обнадеживало. Я прошла вглубь конюшни рассматривая местных жителей. А посмотреть было на что – все лошади были грациозными, холеными и явно очень породистыми. Белоснежные, вороные, золотистые – все чистых цветов и мастей. Не одной тебе коренастой кобылки в милые яблочки, только лучшие представители пород. В самом конце конюшни находился большой заколоченный загон, подальше от остальных. Я не успела заглянуть в него, Стэф придержал меня за плечо:
- Не подходи близко. Там Шторм, его еще не успели казнить, - я непонимающе взглянула на мужчину. Он пояснил: - Вороного жеребца ты купила совсем недавно. Шторм редких восточных кровей диких скакунов, а эта порода плохо подается дрессуре. Ты оседлала его, а он тебя скинул.
- И я велела его казнить, - это было скорее утверждение, чем вопрос.
- Да.
Я прикусила губу и шагнула к загону. Сквозь наскоро сколоченные доски я увидела необычайно красивое, величественное и грациозное животное с грустными глазами. Вот они, те самые глаза, в которых отражается безнадега. Я повернулась к Стэфу, не успев обдумать принятое решение:
- Скажи, чтобы его отпустили.
Стэф нахмурился:
- Что значит отпустили?
- Отпустили, значит отпустили, - раздраженно сказала я и потянула за доску, с намерением её оторвать от загона.
Рон мгновенно отвел мою руку:
- Ты поранишься.
Я понимала, как нелепо себя веду, но мне сейчас было все равно:
- Я не стеклянная, - было Рону сердитым ответом.
Мужчина мгновение рассматривал меня, а потом оттеснил в сторону. Рон резко дернул за доску, и та оторвалась с легкостью, поддаваясь его силе. А за первой доской отлетела вторая и третья.
- Плохая идея, - озвучил свои мысли Стэф.
Я негодующе посмотрела на мужчину:
- Почему же, позволь спросить?
- Шторм погибнет, если ты его отпустишь. Жеребец родился и вырос в теплых восточных прериях, холодный климат севера не для него.
- А я считаю пусть лучше он умрет свободным! А не будет зарезан по чьей-то эгоистичной прихоти! – мне совсем снесло крышу. Я осознала это только тогда, когда два недоуменных взгляда воззрились на меня. Я побледнела и быстро отвернулась, глядя на жеребца. Животное взирала на меня с таким же недоверием и удивлением, как будто понимала весь наш разговор. Я шагнула к загону и недолго думая быстро о ткрыла щеколду, а потом распахнула ворота: - Давай, скачи отсюда. Ты свободен.
Животное сделало несмелый шаг в мою сторону, и я тут же оказалась в защитных объятиях Рона. Мужчина оттеснил меня в сторону, задвигая себе за спину. Стэф посмотрел на меня, а потом на жеребца:
- Давай, Шторм, ты свободен. Беги, пока твоя хозяйка не передумала и снова не заперла загон. Умри, как и родился свободным.
В следующую секунду я по достоинству оценила данное жеребцу имя – Шторм взвился на дыбы и пулей выскочил из загона. Животное пронеслось по конюшне и скрылся за распахнутой дверью. Он был свободен. Я посмотрела на Стэфа, взгляд которого обвинял меня в неразумности. Я вдруг задалась вопросом: а хочет ли Стэф, чтобы я отпустила его, так же как отпустила Шторма, и что ждет его на свободе, тоже смерть? От этих мыслей мне стало не по себе и совместная прогулка уже не казалась такой заманчивой идеей. Я отступила от Рона:
- Я передумала, больше не хочу кататься верхом. Прогуляюсь в парке. Одна, - добавила я с нажимом.
Со мной не стали спорить, и я была им за это благодарна. Я быстро пошла к выходу, а потом не сдержала легкого бега. Мне хотелось догнать Шторм, чтобы он увез меня из этого места. Но это было невозможно: я никогда его не догоню и никогда не смогу уехать отсюда. Я побежала в сторону лесопарка и скрылась между деревьями, надеясь, что мужчины не подойдут слишком близко. Я не тешила себя надеждой, что они послушают меня и оставят совсем одну, но надеялась, что, Стэф и Рон хотя бы сделают вид, что послушались. Через пару минут я случайно вышла к небольшому лесному озеру и села на его берегу.
Стэф прав, погода совсем нетеплая, слезы стыли на моих щеках. Я стянула кожаные перчатки и вытерла слезы, приказывая себе успокоится. Безумие нескольких дней давало о себе знать, мои нервы были не к чёрту. Меня тревожило многое и мысли точно попрыгунчики прыгали с одного на другое. Но потом они зацепились за события прошлой ночи и остановились. Я прикрыла лицо ладонями – мне было стыдно, за то, что я позволила сделать. Мне было стыдно за то, что я наслаждалась каждой минутой. Что хотела этого, я радовалась этому и уговорила себя не считать чем-то постыдным. Сейчас же все казалось совсем другим – стыдным и неправильным. Я не должна была наслаждаться ночью с малознакомыми мужчинами, тем более учитывая, что они сделали сутки назад. Или у меня развился Стокгольмский синдром? А он может развиться так скоро?