— Почему же он не купил для вас билет на поезд? Тогда бы вам не пришлось трястись в автобусе. Если бы я был вашим другом, я бы каждый день покупал вам билеты.
— Я поговорю с ним об этом. Спасибо за совет.
Она подхватила сумку и пошла к дверям. А я все говорил и говорил, почему-то никак не мог остановиться.
— Думаю, вам нужно было выбрать летчика. Летать — это здорово.
— Языком вы треплете тоже здорово.
— Послушайте, я не хотел вас огорчить. Вы обиделись?
Она остановилась и посмотрела на меня.
— Нет. Просто хочу наконец выйти из автобуса. А вы?
— Знаете, дело в том, что я бы очень хотел снова с вами встретиться, если вы, конечно, не против. Может быть, вы показали бы мне город. Судя по вашим рассказам, вы прекрасно тут ориентируетесь.
Она усмехнулась.
— Сейчас мне надо идти. Он меня уже ждет.
Она протянула мне на прощание руку. Я взял ее и от волнения, наверное, слишком сильно сжал. У нее оказалась очень маленькая рука.
— Было приятно с вами познакомиться, Вальдемар, — сказала она.
— Откуда вы знаете, как меня зовут?
— Случайно заглянула в ваш паспорт, когда его проверяли на границе. Еще раз всего хорошего. И не забудьте, что я говорила о «ярмарке поденщиков». Держитесь от нее подальше.
— А как же встреча? Ничего такого, клянусь.
Она помотала головой и развернулась, оставив меня стоять посреди прохода. Очень обидно. Хотя, вообще-то, не так уж и обидно. По правде говоря, мне уже случалось оставаться вот так вот стоять в проходе.
Я вернулся к своему месту и взял рюкзак. Опять последний. Когда вылез, стало немного грустно. Все-таки ведь именно в этом автобусе мне довелось увидеть то, чего не показывают по телевизору.
Несколько шагов по австрийской земле, и со мной приключилось вдруг что-то странное. Пропало всякое желание покорять Запад. Торжище вокруг создавало иллюзию, что я никуда не уехал. К тому же я искал глазами свою блондинку. Хотел еще раз поблагодарить ее и попытаться все-таки уговорить встретиться. Когда я ее увидел, она была уже в целом квартале от меня и как раз обнимала своего друга. Конечно, я предполагал, что он совсем не такой коротышка, как я, но что он по комплекции окажется под стать Арнольду, оказалось для меня сюрпризом. На нем была расстегнутая до пупа широкая рубаха, чтобы все могли видеть волосатую грудь и золотой медальон. Типичная грудь настоящего мужчины конца двадцатого столетия. Он так крепко обхватил лапищами любительницу маникюра, что у нее, должно быть, затрещали кости. Но выглядела она вполне счастливой. Я слышал, как он сказал, что ждет ее уже пятнадцать минут. Он говорил так громко, что и через два дома все было слышно. Она покраснела от удовольствия и спрятала лицо на его омерзительной груди.
Потом они вместе перешли улицу и направились к его машине. Она ни разу не оглянулась. После десяти часов сидения бок о бок и стольких приключений у нее не возникло потребности даже мельком посмотреть в мою сторону. Правда, она только что встретилась с мужчиной своей мечты. Ну настоящий Кинг-Конг. Только вот сумку ей пришлось нести самой.
В ризницу вела очень толстая дубовая дверь. Я постучал изо всех сил. К моему удивлению, священник открыл сразу, будто глядел в замочную скважину. Вблизи он выглядел старше, чем мне показалось из окна автобуса.
— Служба начнется через полчаса, — сказал он.
— У меня послание от пана Куки, — сказал я.
Я собирался быстренько все ему передать и топать дальше. Мне было чем заняться. Кроме того, ярмарочный балаган вокруг действовал мне на нервы.
Священник смерил меня взглядом с ног до головы и сделал приглашающий жест:
— Если так, вам непременно следует войти.
В его комнате было довольно уютно. Там стояла кровать, которой, очевидно, не пользовались, и огромный письменный стол — над ним висело распятие. Священник уселся и предложил стул мне. Но я достаточно насиделся и теперь предпочел постоять.
— Так что же просил передать пан Кука? — спросил он.
— Он просил передать привет и сказать, что пакет давно прибыл.
Выражение лица священника вдруг изменилось. Если до сих пор он смотрел на меня просто дружелюбно, то теперь взгляд стал сияющим. До сих пор мне ни разу не приходилось видеть духовное лицо до такой степени довольным. А это кое-что значит. Ведь одно время я работал церковным служкой и священников повидал в жизни больше, чем любой другой нормальный человек.
— Хорошая новость, — сказал он. — Может, все-таки присядете?
— Спасибо. В данный момент мне меньше всего на свете хочется сидеть.