— Ну как угодно. И где же пакет?
Я пожал плечами.
— Откуда мне знать? Об этом пан Кука ничего мне не сказал.
Священник все еще улыбался.
— Кука должен был передать его вам. Таков уговор.
— Сожалею. Кроме этих слов, он ничего не передавал.
Священник сложил руки, будто для молитвы.
— Вспомните, пожалуйста. Он совсем ничего вам не давал? Совсем-совсем?
— Ничего. Абсолютно. Только талисман.
— Можно взглянуть?
— Допотопная зажигалка. К тому же не работает.
— И все-таки можно взглянуть?
Я достал из сумки зажигалку и через стол протянул ему. Он взял ее в руки, повернул к свету и принялся разбирать. С поразительной для священника сноровкой. Я едва успевал следить. Вдруг из зажигалки выскочил небольшой металлический кругляшок. Священник спрятал его в ящик стола и снова собрал зажигалку.
— Возьмите, она как новая, — и он через стол вернул ее мне.
— Минутку, — сказал я. — По-моему, там что-то было.
Я ясно видел, как что-то оттуда выпало.
Священник махнул рукой.
— Не стоит и говорить. Небольшой сувенир для католической церкви.
— На сувенир как-то мало похоже. Что это было, черт возьми?
Я был вне себя. Что я провез через границу? Десять граммов плутония?
— Ладно, придется раскрыть секрет, а то юношу хватит удар прямо у меня в кабинете, — сказал он. — Всего лишь монетка. И она не стоит того шума, который вы поднимаете.
— Почему же пан Кука ничего мне не сказал?
— Не хотел, чтобы вы нервничали на границе. И так все только и говорят о том, какие там кипят страсти.
Я взял зажигалку и осмотрел ее со всех сторон. В голове вертелся один вопрос. Он не имел отношения ни к границе, ни к подарку пана Куки. Я посмотрел священнику в глаза так испытующе, как только можно глядеть в глаза священнику, и спросил:
— Значит, в Вене я оказался именно из-за этой монетки? Все было подстроено паном Кукой лишь для того, чтобы я переправил ее вам?
— Ну не надо драматизировать, это уж слишком, вам не кажется? Насколько я знаю, вы сами никак не могли решить, куда ехать.
— И откуда же вы это знаете?
— В католической церкви тоже есть телефоны, — он несколько смущенно улыбнулся. — Я понимаю, конечно, что, с вашей точки зрения, ситуация несколько не соответствует моральным нормам. Но не надо слишком плохо думать о пане Куке. Вам, например, известно, что до распада соцлагеря он был одним из лучших шахматистов в стране? У него был собственный шахматный клуб, его уважали. Он всегда носил галстук-бабочку, ходил с тростью. Во время известных событий он сперва лишился клуба, потом бабочки и наконец продал трость. Если бы у него не осталось коллекции старинных монет и возможности время от времени передавать ту или иную из них мне, он давно бы оказался на улице. Того, что вы привезли, хватит ему еще на несколько месяцев спокойной жизни. С этих позиций ваш поступок выглядит вполне добродетельным. Я благодарю вас и уверен, что пан Кука также преисполнен признательности.
Я был по-настоящему рад, что по поводу столь добродетельного поступка мне не пришлось объясняться с таможенником. Сам-то доблестный офицер, без сомнения, был католиком, но вот действовала ли в духе католической церкви его рука? Хотя если священник этого не понимает, то никогда и не поймет. В следующий раз, прежде чем положить в карман подарок пана Куки, я разберу его по частям и рассмотрю под микроскопом. Я глубоко вздохнул, сделав вид, что побежден его доводами, и сменил тему.
— Вы случайно не знаете гостиницу «Четыре времени года»? Ее посоветовал мне ваш друг пан Кука.
— О, это совсем близко, — он показал рукой на стену, где висело распятие. — Через улицу.
— Но там ведь только какой-то дворец. Я из автобуса видел.
— Ну да, Бельведер.
— И там же отель «Четыре времени года»? Пан Кука говорил, он очень дешевый.
— И это верно. Дворец окружен парком. В западной части парка имеется фонтан с четырьмя статуями, символизирующими времена года. Позади него за живой изгородью скамейка. Ее-то и имел в виду пан Кука.
Ноги у меня подкосились, я чуть не сел прямо на пол. Это уж слишком. Все, что наговорил мне этот мошенник, каким-то образом превращалось в полную противоположность. «Мечта путешественника» — в опрокинутый холодильник, талисман — в контрабандный контейнер, гостиница «Четыре времени года» — в парковую скамью.
— То есть пан Кука полагает, я должен ночевать под открытым небом? — совершенно обескураженно спросил я.
— Сейчас лето. Вы молоды и здоровы. Почему бы нет?