— Ага.
Я испугался, что сейчас он меня вышвырнет. Для меня это был бы конец. Но его лапа вдруг упала мне на плечо и стала медленно поворачивать меня вправо.
— Видишь зеленые контейнеры на той стороне? — он указал на несколько мусорных контейнеров на самом краю площадки. — Можешь приткнуть свою задницу там. А до красных — наша территория, ясно?
— Ясно.
Как можно осторожнее я высвободился из его лап и побрел к зеленым контейнерам. Воняли они страшно — в них были органические отходы, а жители Вены, как и все на Западе, подходят к сортировке отходов весьма серьезно. Но я был рад, что мне вообще разрешили остаться. А то я уж было подумал, что ничего не выйдет. Хотя вообще-то Арнольд несколько превысил полномочия. В конце концов, «ярмарка поденщиков» — не оперный театр, где все места по билетам.
Тем временем Арнольд с дружками вовсю старались заполучить работу. Сам он, стоя на обочине, упорно пытался останавливать машины. Время от времени вся их компания по одному прикладывались к бутылке из-под кока-колы. Едва на горизонте появлялась машина, тот, у кого в этот момент оказывалась бутылка, прятал ее под свитер. Подобные меры предосторожности трогали чуть не до слез. Тем более что, заметив у обочины Арнольда и его команду, машины не только не замедляли ход, а, напротив, заметно ускорялись. Добровольно остановиться мог, кажется, только слепой, тот, кому жить надоело, да еще тот, кто просто-напросто заблудился, как один голландский турист. Минут через пятнадцать возле Арнольда и компании остановился автомобиль с голландскими номерами, видимо, по ошибке. Оттуда высунулся симпатичный голландец в надежде спросить дорогу. Но завидев Арнольда с компанией, он вдруг осознал, что заблудиться — еще не самое страшное из того, что может с ним произойти, быстро поднял стекло и рванул с места. Из заднего окна машины, которое быстро уменьшалось вдали, долго еще высовывалась маленькая голова собачки, отчаянно лаявшей на Арнольда.
Тем временем подходили все новые искатели поденной работы. Сперва двое индийцев, на вид совершенно безобидных, которые, правда, не понимали ни слова ни на одном языке. Арнольд попытался было довести до их сведения, что здесь «ярмарка» исключительно польских поденщиков, но они лишь кивали головами и загадочно улыбались. Какое-то время Арнольд сомневался, не дурят ли они его, но потом прошлепал обратно к своим и сказал:
— Ладно уж, пусть эти канаки жарятся на солнце. Они к этому привыкли.
Всерьез рассердили его румыны. Эти использовали «ярмарку» как место встречи, куда можно прийти обменяться свежими новостями. Некоторые приехали из города, другие притопали из деревни по ту сторону холма. Поболтав с полчаса и посмеявшись, они развернулись и отправились туда, откуда пришли.
Арнольд был в бешенстве, бормотал себе под нос что-то вроде: «Только посмотрите на этих ленивых цыган. Вот что в их представлении значит работать, а еще в Евросоюз рвутся. Только через мой труп».
Чуть позже к нам присоединился высокий блондин, по виду очень похожий на нашего земляка. Его Арнольд оставил в покое, потому что тот тоже сложен был очень и очень крепко. Выглядел он, впрочем, довольно мирно. Держался в сторонке и время от времени выкуривал по сигаретке.
Спустя два часа ничего совершено не изменилось, и тогда, вытащив свой мысленный дневник, я сделал невидимую запись:
Кажется, наступил мой последний день в Вене. Я сейчас в таком месте, о существовании которого еще недавно даже не подозревал. По словам Арнольда, на всех работы не хватит. Честно говоря, я встретил здесь только его с приятелями. Похоже, водитель «Мечты путешественника» надул их и спер у них сигареты. Впрочем, водитель с самого начала казался мне подозрительным. Едва я увидел, как он смотрится в зеркальце, держа в руке пинцет, мне сразу же стало ясно, что с ним каши не сваришь. И потом, он ведь дружок пана Куки. Так что — ничего удивительного. И хотя у меня лично никто ничего не украл, я торчу здесь точно так же, как Арнольд с приятелями, а в кармане у меня последние сто пятьдесят шиллингов. Единственная моя ошибка — в том, что я выбрал не ту обувь. Впрочем, жалеть мне не о чем. В конце концов, собор Святого Стефана я увидел, да и на колесе обозрения покатался. У меня даже сохранились еще два твердых, как камень, шоколадных батончика.
Если бы сейчас настал мой черед сказать последнее желание, я попросил бы противогаз. Не зря Арнольд остался возле красных контейнеров. В них металл и бумага. В моих же — все, что не доели в городе за последние две недели.