— Как говорит Лука в двадцать первой главе, «постигнет день, как силок, тех, кто отягчались объядением и пьянством», — напоминает мне проповедник, сворачивая с хайвея на короткий, похожий на бруклинский, бульвар с трехэтажными домами справа и слева. Уж не про меня ли это он? Когда он припарковывает машину за одним из домов, я вдруг чувствую, что пастырский воротничок начинает душить меня, как тот силок.
— Вы знаете брата Бранхама? — спрашивает Гудмундур, пока мы идем от машины к зданию.
— Да, конечно, — отвечает отец Френдли с пьяной решимостью.
Исландский коллега останавливается как вкопанный, мгновенно возбудившись.
— Вы знакомы с его теориями?
— Да… В общем…
— Помните его слова, что Лос-Анджелес уйдет под воду и по улицам будут плавать акулы?
— Э… да.
— Интересно. Сегодня мне приснился сон. Мне снилось, что я еду в машине. В этой. — Он показывает пальцем на свой серебристый «лендкрузер». — По Рейкьявику. И вдруг меня нагоняет огромный кит. Он плывет быстрее, чем я еду. По своей дорожной полосе. И, поравнявшись со мной, он поворачивает голову и что-то мне говорит. Но я не могу разобрать ни слова, так как окно у меня закрыто.
Гудмундур вопросительно смотрит на отца Френдли, словно ждет, что сейчас американский брат истолкует его сон, это важнейшее событие в истории христианства.
— Ну и ну. — Я поднимаю глаза к небу за советом. Мимо проплывают облака-акулы. Такое чувство, будто я рыба-удильщик и разговариваю под водой голосом Марти из детского мультфильма.
— Потрясно, — говорю. — Я бы на вашем месте позвонил ему и послушал, что он по этому поводу думает…
— Так ведь Бранхам умер в 1965 году.
Ёптыть.
— Само собой. Речь не о телефонном звонке, а о… звонке души, — спешит отец Френдли исправить мою ошибку.
— Звонке души?
— Ну да. В нашей конгрегации в Ричмонде это обычная практика. Каждый вторник по вечерам люди разговаривают со своими умершими родственниками. У нас это очень популярно. Верующие проявляют большой интерес. Я вроде коммутатора… соединяю их с ушедшими через… через нашего Господа.
Френдли нервно смеется. Стресс дает о себе знать.
— С Епископальной церковью я не очень хорошо знаком, — признается Гудмундур, — а что касается наших прихожан, то они с мертвыми не общаются. В бурное море мы не рискуем выходить.
Бурное море, ага.
— Я понимаю. Но дело в том, что… как сказать… Мы-то им не звоним. Это они нам звонят.
Представляете, при почти нулевой температуре, в светлый весенний вечер, на автомобильной стоянке, где-то в северной Атлантике, двое незнакомцев, отец Френдли и крестный отец безумия, хмельные от пива и божественных мыслей, несут полнейшую ахинею. Поистине изгнание — это бурное море.
— Мы живем последние дни. Я говорю об этом в своем телешоу уже больше четырнадцати лет. Последние дни. Я чувствую, отсчет уже пошел. — Гудмундур не сводит с меня горящих глаз неистового проповедника до тех пор, пока окончательно не убеждается, что информация дошла до моего сознания.
Когда я наконец отвожу взгляд, ощущение такое, будто меня опалило пламенем костра.
Глава 8. Славные парни
— Добрый вечер, дорогие друзья, и добро пожаловать в нашу программу. Я счастлив вам сообщить, что сегодня у нас дорогой гость, и поэтому мы говорим по-английски. Это отец Френдли, представляющий близкую нам станцию CBN в Америке. Он хороший друг Пата Робертсона, которого вы все видели на канале «Аминь» и «Проповедническом канале». Он ведет популярное в Америке телевизионное шоу и известен во многих штатах как один из лучших проповедников. Истинный наш брат во Христе преподобный Дэвид Френдли из Ричмонда, Вирджиния. Добро пожаловать, отец Френдли.
— Спасибо, брат Гудмундур. Мне приятно находиться здесь с вами…
— Я должен вас предупредить, что у отца Френдли югославский… как правильно сказать?
— Акцент.
— Да. У него югославский акцент, потому что он проповедовал там слово Божье во времена, когда страной еще правили коммунисты. Аллилуйя.
Вскинув руки вверх, он едва не заезжает мне в ухо, но я успеваю сделать шаг в сторону. Мы стоим за белой кафедрой, сзади — синий занавес, впереди — доморощенная студия. Я насчитываю в ней пять человек. Один за камерой, улыбающаяся Сикридер в дверях и аудитория из трех прихожан, чьи души мне предстоит спасти.