– Возмутительно, – проворчала миссис Бальфур с застывшей скорбной улыбкой на лице. – Он уже опоздал на девять месяцев и опаздывает сегодня. Разве это не возмутительно, Элиза?
– Да, мама, – машинально откликнулась та.
Всегда проще согласиться, хотя, уж если честно, вину за необычную задержку следовало возложить на старого графа, а не на нового. Именно старый граф оговорил условие, по которому завещание воспрещалось оглашать, пока не соберутся вместе все упомянутые в нем персоны. Новый граф Сомерсет – племянник мужа Элизы, а ранее предполагаемый наследник, капитан Кортни – находился в Вест-Индии, когда в апреле скончался его дядя. Кроме того, в восемнадцатом году морские путешествия длились чрезвычайно долго, а посему опоздание капитана Кортни было объяснимо. Утомительно, но объяснимо.
Все, кто находился сейчас в библиотеке, прождали много месяцев, и сегодняшняя задержка уже давала о себе знать: достопочтенная миссис Кортни (невестка старого графа и мать нового) не отрывала взгляда от двери, ее дочь леди Селуин недовольно барабанила пальцами, в то время как лорд Селуин, скрывая волнение, развлекал присутствующих байками, призванными напомнить, какая он важная персона.
– И тогда я сказал ему: Байрон, старина, вы просто обязаны написать эту вещицу!
Сбоку от него, в центре комнаты, сидел поверенный Сомерсета мистер Уолкот и с вымученной улыбкой перекладывал бумаги. Все изнемогали от нетерпения, но сильнее остальных терзалась Элиза. С каждым тиканьем напольных часов ее тревога достигала все более опасных высот. Прошло десять лет. Десять долгих лет. И сегодня она снова увидит его. Неужели это действительно произойдет?
«Возможно, он так и не появится».
Жизнь, полная разочарований, научила ее одному полезному качеству: всегда быть готовой к худшему. Допустим, он перепутал даты, допустим, его карета разбилась, допустим, он решил вернуться в Вест-Индию, лишь бы не встречаться с Элизой. Опаздывать – это на него не похоже, он всегда был очень пунктуальным. По крайней мере, пунктуальным был джентльмен, которого она когда-то знала. Он мог измениться.
Наконец, когда часы пробили без четверти час, дверь открылась.
– Высокочтимый граф Сомерсет, – объявил дворецкий Перкинс.
– Приношу глубочайшие извинения за опоздание, – произнес лорд Сомерсет, входя в библиотеку. – Дороги коварны после дождя.
Отклик Элизы был мгновенным. Сердце забилось быстрее, дыхание пресеклось, желудок сжался, и она встала – не из вежливости, а потому, что ее подбросила на ноги прокатившаяся по всему телу волна узнавания. Все прошедшие месяцы она представляла себе этот момент и тем не менее оказалась к нему совершенно неготовой.
– Оливер, мой дорогой! – просияв, устремилась к сыну миссис Кортни, а за ней по пятам проследовала леди Селуин.
Сомерсет по очереди обнял мать и сестру.
Миссис Бальфур поцокала языком, не одобряя такое нарушение приличий, – по этикету граф должен был сначала обратиться к вдовствующей графине. Но Элизе это было безразлично. Он выглядел почти так же, как раньше. По-прежнему высок и белокур, те же холодные светлые глаза, как у остальных членов семьи, и те же спокойные, уверенные манеры – бесспорное отражение его натуры. Однако после десятилетней службы во флоте он раздался в плечах, а некогда бледная кожа загорела на солнце. Это было ему к лицу. Это было ему очень к лицу.
Сомерсет выпустил руки сестры и повернулся к Элизе. Она внезапно с ужасом осознала, что годы не были к ней столь же милосердны. Невысокая, с каштановыми волосами, эта обладательница необычайно больших темных глаз всегда считала себя похожей на некоего боязливого ночного зверька. Но сейчас она испугалась, что в своих черных вдовьих одеждах, поникшая и уставшая за последние месяцы неопределенности, напоминает крысу.
– Леди Сомерсет, – склонился перед ней граф.
Его голос тоже не изменился.
– Милорд, – откликнулась Элиза.
Пальцы ее дрожали. Она сжала в кулаках ткань юбки, приседая в нетвердом реверансе и собираясь с духом, чтобы посмотреть ему в глаза. Что она в них увидит? Гнев? Упрек? На сердечность Элиза не надеялась. Она не заслуживала доброты.
Оба выпрямились одновременно и наконец, спустя столько лет, встретились взглядами. Но в его глазах отражалось… лишь безразличие.
– Искренне вам соболезную, – сдержанно произнес он бесчувственным голосом, с выражением лица, которое можно было описать только как вежливое.
– Б-благодарю вас, – ответила Элиза. – Надеюсь, путешествие оказалось приятным?
В сущности, хорошо, что учтивые фразы сами соскользнули с языка (пусть и не без запинки), ведь в этот момент она была не в состоянии думать.