- Опять задержался где-то. Не в райцентр ли мотался к какому-нибудь барышнику? Все ящики заполнили. А теперь их грузи полными, вместо того, чтобы в кузове заполнять. Девчушки горбатятся, а ты, бугай, ваньку валяешь. Совесть у тебя есть?! Взял бы, да и помог. - Директор, словно выдохся, замолчал. Потом как-то устало снял кепку, обтёр ею крупное лицо.
Шофёр, вдавившись оголённым пузом в баранку и отвалившись спиной, отвечал, с сонным равнодушием на тыквенном, в пупырышках, лице:
- Мне за это не платют. А задарма – увольте. Отошло время задарма-то уродоваться.
- Тьфу ты, - плюнул директор. - А я тебя считал работягой.
- Пётр Алексеевич, был, да весь вышел.
Пётр Алексеевич, махнув на него рукой, успел подхватить ящик, который едва не уронили девчушки, пытаясь втолкнуть его в кузов. И им в сердцах заметил:
- А вы не задарма, так и себя не жалеете. Надорвётесь, какие из вас матери будут? Следующий раз ждите, пока пустые ящики привезёт. В кузове их и засыплете. Всё легче будет.
Но девчата бойко отвечали:
- Кому мы нужны, как матери. Да в деревне с таким мужиком, - сослались на шофера, - с ним только на трассе работать можно. Да и там… что от него получишь. Вот уедем в город, там и думать будем: задарма или нет. - И засмеялись. - А тут пока чем больше ящиков соберём, тем больше получим. Сами обещали.
Директор, надвигая на лоб кепку, вдруг спросил:
- А пришлось бы «задарма», как ваши матери убирали? Вы стали бы так работать?
Девчушки насупились.
- И сказать нечего. В город собрались?
- А что? Нельзя?
- Всё можно! Смотря зачем. От добра – добра не ищут. Кто-то летать должен, а кто-то и ползать. В городе, значит, вы взлетите? Не упадёте? Об этом подумали? Что вас туда тянет? Красота жизни? Оно тогда красота, когда ты творец. Кто из вас каким талантом богат, чтобы его в городе выразить? Ваши родители музыканты, художники, артисты – творцы? И у вас гены сработали. Себя показать, себя выразить. Родовое, так сказать. Конечно, бывает. Но ваши родители – хлеборобы! Они всему голова. Они тоже творцы. Их полотно – вот эти поля, - он обвёл рукой весь окоём. – Смотрите, на что их руки способны. Это и есть красота! И это только внешний вид. Внутренний тот, без которого и гений не сможет творить. Он творит на высоте, на которую поднялся, потому что был сыт. Без этого – ноль. Так что первично? То, что земля родит! А чтобы земля родила, ей, как холсту, нужен художник. А художник этот – крестьянин. Он тоже творец. Он на земле со своей кистью, которой не каждый творить может, и всё – на стол народный. Смотрите! - он выхватил из ящика огурец и поднял его над головой. - Разве это ни плод творца?! Плод, да ещё какой! Картину художника на стену повесят, а огурец? Да без солёного огурца ни одна свадьба на Руси не обойдётся. Закуска при любом случае, что надо, порой и обед может заменить. - И он смачно заел свою горячую речь свежим огурцом. А потом сказал с какой-то обидой. - А вы в город навострились... Откуда там, на вашем свадебном столе появится такая закуска? Или вы уже не русские люди?
- Да, Пётр Алексеевич, - ответила за всех одна. - Мы учиться поедем. Я хочу в сельскохозяйственный поступить на ветеринара. У меня родители скотники, да вы их знаете. А я выучусь, может, какому фермеру пригожусь…
- Ещё бы не пригодилась, - очнулся шофер, убаюканный начальственной речью. - Такую фигуристую любой фермер не пропустит мимо.
- К фигуре ещё и голову надо, - отрезала девушка. - А у тебя вон какая, то и гляди, кабину разорвёт, а голову не видно.
- Увидишь, когда понадоблюсь, - буркнул шофер под общий смех.
Один директор не смеялся. Смотрел на молодёжь так, как будто они были с другой планеты. Удручённо думал: «Кто я для них? Старик, которого давно надо списать за ненадобностью. Говорю прописные истины. Они и мне обрыдли. А в мою молодость были для меня откровением. Им смешно. А я их стараюсь переубедить… Для них с телевизора потоком льются другие знания, о которых мы и понятие не имели. Они их воспринимают, как мы когда-то те, которые звали нас вперёд, вот на эти поля, на стройки… Чёрте куда бросались, сломя голову. И этим духовно жили. А я пытаюсь ими повернуть современную молодёжь вспять. Видно старею… Да какой я старик! Мне всего пятьдесят. Мне ещё пахать да пахать. А я что делаю? Читаю мораль и не могу остановиться. Сегодня вот тут нагородил. А недавно в клубе… Вёл себя, как сейчас… Что со мной происходит?