У Валерия Ивановича мелькнуло:
«Сколько же сил ей понадобилось?! Этот залом попробуй, разбери в одиночку. А она пробилась. Ай да речка! Жить с тобой рядом, да радоваться».
И ему показалось, что речка от удивления примолкла. Он встал на одно колено. Зачерпнул ладонью и, смыв липкую паутину с лица, выпрямился. Из-за залома показался рыбак. Был он какой-то несуразный. Коротконогий. Будто утонул в раструбах резиновых сапожищ. И торчало из них невысокое, но широкоплечее туловище с большелобой головой, как лопухом прикрытой какой-то тряпичной шляпкой. Топорщилась белая бородёнка. Одет он был в выцветшую камуфляжную куртку. Левый бок оттягивала брезентовая сумка. В правой руке – длинное, гибкое удилище. Не замечая Валерия Ивановича, он вышел к плёсу. Нагнулся вперёд и будто что-то выцелил. Неожиданно ловко для своей фигуры резким взмахом удилища забросил леску далеко по течению и, выпрямляясь, потянул на себя. В воде что-то плеснуло. Он поддёрнул – и в воздухе затрепетала рыбёшка. Рыбак подхватил её и, бережно снимая с крючка, забористо крикнул Валерию Ивановичу:
- Ты чего глазеешь, приезжий что ли?
- Да вроде того.
- А почему без удочки? Клёв по-черному, а ты – без удочки. Первый раз у нас что ли? - отвлёкся, вновь забрасывая с таким же успехом. И опять с надеждой к Валерию Ивановичу:
- Ну, хотя бы с бутылкой?
-Без неё, родимой, - в тон ему ответил Валерий Иванович, почему-то заражаясь от его надежды тем же непринуждённым настроением, свойственным всем рыбакам на свете.
- И не курим, и не пьём, и здоровеньким помрём, - засмеялся рыбак, плюнув на червяка, нанизав его на крючок. - Эх, жалко! Я бы тебе на уху, так и быть, отвалил, а ты бы мне бутылочку поставил. Что за народ пошёл? Приходит на речку без удочки и без пузыря. Не весело живём.
- А ты весело?
- Речка возбуждает.
Он подошёл и протянул руку. Ладонь была, как лопасть весла, и не сжала, чтобы показать силу. Он, как видно, подал не для пожатия, а чтобы передать загрубелой, но горячей ладонью, теплоту своего сердца собрату, с которым нежданно-негаданно свела его судьба, ведущая по причудливым дорогам жизни, как одинокого странника, который рад-радёшенек такой встрече. Представился с шалым блеском в счастливых глазах и с широкой улыбкой:
- Поэт!
- Поэт?! А по отчеству? - удивился Валерий Иванович, тоже приветливо присматриваясь к нему: не встречался ли с ним в море или на грешной земле за каким-либо застольем, да запамятовал с годами. Но память такого чудака не восстанавливала.
- Где это видано, чтобы у такой кликухи было отчество! - горделиво вздёрнул рыбак свою петушиную голову и будто сел на своего конька. - Александр Пушкин, Михаил Лермонтов, Сергей Есенин, два Владимира: Маяковский и Высоцкий. Да разве всех перечислишь?! Они, как звезды в бесконечном небе. Но все они у меня вот тут, - и он, постучав заскорузлым пальцем с обкусанным ногтём, в свой выступающий лоб, вдруг произнёс с печальным сожалением:
Он долго в лоб стучал перстом,
Забыв названье тома.
Когда, зачем стучаться в дом,
Где никого нет дома!
И глаза его вновь потухли:
- А у меня ума только и хватает:
Течет речка по песку.
Что-то шепчет морячку!
- Одно утешение – Поэтом вся деревня кличет. - Но сокрушался недолго. Тут же признался, что доволен собой: - Всю жизнь мечтаю, повезёт и мне. В конце концов, посетит Пегас мою неплодородную голову, унавозит её своим божьим даром. И из неё вылупится что-то стоящее. Так и живу, - и добавил изречённую поэтом с большой буквы простую истину:
Мечта всех юношей питает,
Надежду старцам подаёт.
- Ну, вот и познакомились. Пойду я дальше вниз.
- А что, в верховье одна мелочёвка водится? - спросил Валерий Иванович, чтобы вернуть Поэта из детства в старость, которая уже вдоволь намечталась, пора бы и успокоиться.
- В основном – да! - ответил Поэт. - Крупняк, вроде ленка, не пройдёт через залом. А лосось, тем более…
- Значит, разобрать его надо.
- Так каждый думает.
- Что же мешает?
- А мы рязанские, и живём почином. Кто начнёт, а дальше всё чин чином. Теперь понял? Я такой, раз – и в рифму. Поэт, однако! Так и живу. То одному помогаю, то другому. Всё пытаюсь разобраться, что к чему. А в голове сумбур. Сам себя потерял.
- Так найти надо.
- Вот и ищу в журчании речки. В нём вся собака зарыта, - и он, не попрощавшись, выставил вперёд удилище, как копьё, и решительно, словно зная, что только так можно достичь желаемого, двинулся по течению.