Но когда Клеф перестал свистеть, они вновь исчезли из поля зрения.
— Сидхи нечасто общаются с чужаками, но они очень любят музыку, — сказала волчица. — Мне было предсказано увидеть их три раза, прежде чем я умру.
— А сколько раз их уже видела ты?
— Это был третий.
— Тогда мне не надо было свистеть и вызывать их!
Она сделала жест, означающий, что ей все равно.
— Я стара, мой бег замедлился, мои зубы уже не такие острые. В любом случае моя стая не позволит мне долго жить среди них. Я рада, что увидала еще раз этот красивый Волшебный Народец.
— Но это же варварство! Другие волки не имеют право…
— Дело не в стае. В свое время я также убивала других и всегда знала: наступит и мой черед. Возможно, он уже наступил бы, не согласись я сопровождать тебя. Меня это вполне устраивает, Клеф-человек.
Клеф покачал головой. Чудовищный контраст: жестокость посреди красоты и волшебства этого мира.
Они продолжили путь.
Чуть позже произошло еще одно странное событие: словно неуловимый ветерок в лесу, или рассеяние несуществующих облаков в небе, или воскрешение того, что никогда не умирало. Скрытое напряжение в воздухе спало, обязательства были исполнены.
— Что это? — спросил Клеф.
— Исполнение клятвы. Она висела над лесом; теперь всё закончилось.
— Что за клятва?
— Голубой Адепт поклялся отомстить Красному Адепту.
— Понятно, но мне казалось, он хотел жениться, к тому же он участвует в Турнире на Протоне. Не слишком ли много он на себя взвалил?
— Непостижимы замыслы адептовы.
Кажется, так оно и было. Голубой Адепт, несомненно, обладал куда большей силой и был вовлечен в куда более значительные события, чем представлялось Клефу. Довольно странно, что такой маленький человек имел в этом мире такую огромную власть.
К ночи они достигли границ Платиновых Владений, там стояла табличка со знаком «PT78» [1].
— Идти дальше опасно, — сказала волчица, — лучше продолжить утром.
— Да, конечно. — Хотя Клеф не был так уверен: теперь, когда он уже так близко к цели, он действительно хотел быстрее добраться до этих таинственных эльфов. Хотя, если он не является Предопределенным, они заберут принадлежащую им Флейту.
Шеррилрайен знала, где поблизости можно найти укрытие, там они и заночевали.
— Хочу, чтоб знала ты, — сказал ей Клеф, — как я ценю все то, через что пришлось пройти тебе ради меня, независимо от того, как путешествие сие закончится для меня.
— Спасибо тебе, человек. Приятно мне было говорить с тобой и слушать музыку твою. В моей стае старикам нечасто уделяют внимание и время.
Выглядела она очень неважно, боль не позволяла ей расслабиться. Клеф непрерывно насвистывал мелодию и позволил себе расслабиться, только когда волчица погрузилась в беспокойную дремоту.
— Я не знал, что там поблизости были гарпии, — сказал Стайл, очнувшись. — Мне следовало лучше защитить Клефа. Хотя то, как он владеет рапирой… — Стайл пожал плечами и вновь погрузился в объятия Морфея, не уходя из объятий робота.
Следующим утром Клеф проснулся раньше волчицы, которая учащенно дышала и слегка поскуливала во сне. Её плечо распухло еще больше, и шерсть на нем выпала. Очевидно, это была тяжелая и опасная инфекция. Помочь могли бы хорошие антибиотики, но это — Фаза, мир магии, где антибиотики взять просто негде, и не факт, что здесь они бы подействовали.
Волшебство — вот, что требовалось. К сожалению, он не умеет колдовать, если не считать Флейту, но из-за значимости звучания Флейты играть на ней можно только для Платинового Народца. Тем не менее, возможно, её волшебство все же сможет помочь. Он положил музыкальный инструмент рядом с Шеррилрайен, как можно ближе к ее ране.
Волчица перестала скулить: ей стало легче от близости этого мощного талисмана. Однако её продолжало лихорадить, несмотря на теплоту утра, и укрыть её было нечем.
Клеф начал опять насвистывать — это все, что он мог для нее сделать. На этот раз он выбрал веселую народную песенку. Свистел он виртуозно, и радостные звуки, разгоняя печаль, разливались по всему лесу. Лихорадка у волчицы прошла, и та, наконец, крепко и спокойно заснула.
Клеф продолжал свистеть около часа. Затем волчица проснулась и издала недовольный рык из-за того, что проспала дольше Клефа, но Клеф не придал этому значения: ей нужен был дополнительный отдых.
Проблем с поиском завтрака не возникло: белки и птицы понакидали орехов и ягод в знак признания таланта Клефа — в этом мире любили музыку. В свою очередь, Клеф всей душой полюбил этот мир, хотя у мира этого были и недостатки, такие, как недуг Шеррилрайен.
Потом они взбирались по крутой тропинке, ведущей в Горные Владения. Теперь Клеф справлялся с подъемом лучше, чем волчица. Ему хотелось ей чем-нибудь помочь, но все, что он мог — это замедлить шаг, чтобы облегчить ей передвижение, не ущемляя при этом волчью гордость.
В глубине гор им встретился узенький, подвешенный над пропастью, мостик. Клеф смотрел на него с сомнением, в то время, как Шеррилрайен решительно взбиралась на мост. Она так опасно пошатывалась, что он тут же поспешил за ней, чтобы подхватить её, если она начнет заваливаться.
Где-то на половине пути через пропасть Клеф посмотрел вниз. Расщелина настолько глубоко уходила вниз, во тьму, что у него закружилась голова. Эти ощущения ему совершенно не понравились. К счастью, расщелина была узкой, и уже через считанные секунды путешественники преодолели её.
Наконец, они зашли внутрь горы. Шеррилрайен повалилась на раскиданную перед ней груду камней: её убывающие жизненные силы были почти на исходе. Она выполнила свою работу — она доставила его в целости и сохранности.
Однако поблизости никого не было. Ярко светило солнце, на холмах было полно животных и птиц — однако не было видно ни одного человека. Клеф, беспокоясь о волчице, решил ускорить знакомство с хозяевами Горы.
— Эй, там! — позвал он. — Я должен встретиться с жителями Платиновых Гор.
Ответа не последовало. Может, он ошибся с пунктом назначения?
— Шеррилрайен… — начал он.
Волчица с трудом приняла вид женщины. Выглядела она измученно.
— Мы там, где нужно, человек-музыкант. Горный Народец не выходит при свете дня. Ночью их увидишь ты.
— Не думаю, что вытерпишь ты до ночи, — сказал он. — Мы сейчас же должны раздобыть для тебя исцеляющее волшебство.
Она слабо улыбнулась:
— Слишком поздно, друг. Дни мои сочтены. Тебя лишь об одном прошу…
— Все, что угодно.
— Хотелось бы мне послушать Флейту перед смертью. Можешь сыграть эпитафию мне?
Он понял, что это конец: она не проживет и часа. Но он уже находился во владениях Маленького Народца и больше не мог ждать.
— Да, сейчас самое время, — согласился он, — самое время воспользоваться инструментом сим.
Он вытащил Флейту и заиграл старую народную песню, которую счел в данном случае уместной, — песню «Перекати-поле». Это была такая музыкальная тема, которую смогли бы по достоинству оценить волки: про свободу и широкие вольные просторы, про кочующие кусты, называемые «перекати-поле», несомые ветром через равнины, про тоску об оставленных за спиной землях. Быть может, для Фазы песня выбрана не совсем удачно, но Клеф чувствовал, что подобрал нужное настроение.
С самых первых нот Платиновая Флейта явила всю свою мощь лучшего инструмента из тех, на каких он когда-либо играл, усиленная волшебством, так что звук, казалось, не подчинялся законам физики. Музыка журчала, разливалась, резонировала; она давала Клефу ощущение, будто он взлетел, расширился и обнял собой сначала окружающую местность, затем целый мир, потом всю вселенную, а потом обе расколотые бесконечности — миры науки и магии. Звучание было настолько громким, чтобы объять всю Фазу, и настолько же тонким, чтобы проникнуть в душу.
И гора задрожала, земля затряслась, но ни как при обычном землетрясении. Дрожание началось с того места, где стоял Клеф, и начало ритмично вибрировать во все стороны, гармонично следуя музыке Флейты. Эффект усиливался по мере игры: листья на деревьях задрожали, сосновые иглы завибрировали, а молодая трава на склонах распрямилась и загудела, словно зубья камертона. Небо затянулось появившимися ниоткуда облаками, разбросав полосы радуг. Солнечный свет померк, наступили сумерки.