— Нет, ты серьезно? — изумился Иван, все еще не веря своим глазам.
— Да что тут такого? Я часто в сентябре купаюсь. А в этом году — так вообще жара... Правда, Миш?
Но Мишка смотрел на ее обнаженную фигурку с не меньшим любопытством, чем Иван. А впрочем, под очками трудно было понять...
— Ты как, не пойдешь? — обратилась она к нему.
— Не-а, — протянул он, садясь на камне.
— Неужели не хочешь окунуться? Ведь это кайф!
— Нет, не хочу.
Она пожала тонкими плечами:
— Ну как хочешь... Вань, а ты?
Она уже спускалась к морю, неустойчиво лавируя между камней. Ивану очень хотелось бы оказаться сейчас в воде, и он позавидовал Вариной решительности.
— А у меня плавок нет! — вовремя вспомнил он, еще не вполне понимая, радует его это или огорчает.
— Ничего, мы это переживем, — съехидничал Мишка.
В последнее время меланхолическая бесчувственность все чаще сменялась у него такой вот беспричинной язвительностью. Иван точно не знал, хороший это признак или же наоборот, но предпочитал толковать как хороший.
— А трусы есть? — крикнула в это время Варвара.
Она уже стояла по колено в воде, и, кажется, ей там было вполне комфортно.
— Есть, есть! — неожиданно заорал Мишка. — Сейчас он к тебе присоединится!
Иван повернулся к Горелову. Мишка белозубо улыбался. Он начинал его бесить.
Раздался тихий всплеск. Варвара плыла, явно наслаждаясь купанием, с каждым легким гребком все дальше удаляясь от берега.
Сегодня утром на море прошел золотой дождь. Капли расплавленного золота стекали с солнца и, мгновенно остыв в воде, остались качаться на густой, будто масляной поверхности.
Теперь он почти слышит тихое, звенящее шуршание — его издают бесчисленные сверкающие стружки, когда их небрежно раздвигает перед собой Варвара...
— Ну что ж ты? Иди окунись! Это ведь кайф... — посоветовал Мишка.
Под его очками могли с равным успехом скрываться и дружеская подначка, и откровенная издевка. Иван плюнул на эту дилемму и решил приписать такой тон начавшемуся выздоровлению. В самом деле, «ты злишься, значит, ты существуешь»!
— А ты?
— Неохота.
— Но это же кайф...
— Лень раздеваться, — сказал Мишка, снова ложась на камне. — Да и настроения нет.
«Замучил просто со своим настроением!»
Была не была! Быть на море и не окунуться — это все же не для Ивана. К тому же ему стало действительно жарко. Он и сам теперь не знал отчего — от солнца, досады на Мишку или от этой ее татуировки.
Он быстро разделся, легкомысленно раскидав по камням одежду. И, ступив в море, моментально понял свою ошибку — вода оказалась не просто холодной — ледяной!
Но он, разумеется, уже не мог повернуть назад — на берегу издевательски ухмылялся Мишка, а из воды манила тонкой загорелой рукой русалка Варвара.
Плюнув на все, Иван усилием воли заставил себя погрузиться в воду.
Очень «помогло» то, что он поскользнулся на гладких подводных камнях, чуть не вывихнув при этом ногу. Дальше пошло легче. Матерясь про себя, он стал быстро грести, от холода не очень соображая, куда плывет. Он удивительно быстро добрался до скалы с дурацкой надписью и тут же повернул обратно. Все это заняло, наверное, не больше пяти минут, но сколько разнообразных мыслей пронеслось в голове за это короткое время!
А в это время на берегу Варвара уже растиралась пушистым полотенцем, повизгивая от удовольствия.
С невольным облегчением вздохнув, Иван стал выбираться из воды — как бы не так! Он рано расслабился, за что и был незамедлительно наказан — нога снова предательски соскользнула, угодила в щель между поросшими скользким мхом валунами, и он невольно вскрикнул от резкой боли в щиколотке. Тихо выругавшись, он проделал остальной путь по камням, опираясь в основном на руки.
Боль в ноге помогла не обращать внимания на ледяной ветер, в который превратился недавно ласкавший его бриз.
— Ванюш, вытирайся-ка быстрее, а то простудишься! — крикнула сияющая Варвара.
И он с благодарностью подхватил уже наполовину сырое полотенце.
— Ну как, поймал кайф? — поинтересовался Мишка.
— Ловлю, — буркнул он, морщась от холода и боли.
— Это что?.. Кровь?!
Они почти одновременно вскрикнули, увидев то, чего Иван сразу не заметил, — по внешней стороне щиколотки шел длинный порез, и из него действительно сочилась кровь. Она быстро превращалась в розовые разводы, перемешиваясь с соленой водой.
— Надо же, порезался, — удивился он, с досадой разглядывая царапину.
— Как ты умудрился? Платок у тебя есть? — вдруг забеспокоился Мишка.
И стал сосредоточенно шарить по карманам в поисках платка.
В это время Варвара со словами: «Это, наверное, об мидию — их здесь полно на камнях, и они очень острые!» — ловко перепрыгивая с камня на камень, снова добралась до моря, нагнулась, пошарила в воде рукой и направилась к Ивану, неся в ладонях пучок рыжих склизких водорослей.
— Вот, нужно приложить. Они целебные — в них йод.
— Да не надо, — неуверенно запротестовал он, — может, само отвалится?
— Нет, я должна была тебя предупредить — здесь надо быть очень осторожным! Проход, конечно, неудобный, потому здесь отдыхающие и не купаются — только местные или приблудные дикари... Зато вода здесь самая чистая...
Все это она шептала скороговоркой, присев на низкий камень, и настойчиво порывалась приложить к царапине «природный» компресс.
— Спасибо.
После минуты упрямой, молчаливой борьбы он все-таки перехватил ее руку и решительно отобрал мокрый, лохматый комок водорослей.
— Не надо.
Грубость тона частично оправдывалась его положением — он чувствовал себя неудобно, видя ее так близко, склоненную над его ногами, и остро сознавая свою пингвинью неуклюжесть. Да что там говорить, он чувствовал себя просто ужасно, беспомощно сидя перед ней в мокрых трусах.
Последней каплей стала ее грудь — довольно небольшая, но на ее хрупком торсе кажущаяся слишком тяжелой, она вызывала почти непреодолимое желание как можно быстрее протянуть к ней руки, чтобы поддержать, немного приподняв в ладонях...
— Нет, надо!
Он понял, что она не отстанет, и, покорившись, прижал к ноге холодные водоросли.
От примочки ногу сразу сильнее защипало, но он упорно прижимал руку к ране, желая только, чтобы Варвара поскорее отошла на некоторое расстояние, перестала смотреть так сочувственно и заботливо на его ноги или хотя бы встала.
Иван поморщился от досады.
— Больно? — Ее участливый взгляд заставил его улыбнуться.
— Не очень...
— Ну, что у вас там?
Слава богу, Мишка наконец, подошел и горой навис над ними, заслонив собой солнце. Варваре пришлось потесниться.
— У-у! Рваная рана.
Поставив диагноз, он протянул Ивану носовой платок.
— На, привяжи, что ли, эту гадость, — посоветовал он.
Забота в его голосе не скрывала маски глумливого любопытства, появившейся на лице. Он уже давно держал в руке платок, но не очень-то торопился его отдать — его явно позабавила только что разыгранная перед ним сценка, которую он наблюдал, молча стоя рядом.
— Да прошло уже все, не нужно...
Иван отбросил траву, но кровь все еще не остановилась, и он перевязал ногу.
— Спасибо, — опять сказал он.
— Не за что, — ответил Мишка и сунул в рот Ивану зажженную сигарету.
За этой суетой Иван не заметил, как перестал мерзнуть.
Ветер снова стал теплым, а солнце приятно согревало спину и затылок, и он уже не жалел о своем поступке. Тело радовалось только что обретенной бодрящей свежести, а сердце замирало от странной, необоснованной тревоги, на время уснувшей, но вновь всколыхнувшейся в нем после купания и всего, что за ним последовало.
Одевшись и закурив, он с радостью смирился и с порезанной ногой, и с мокрым пятном, постепенно проступавшим на джинсах на самом интересном месте.