— Не волнуйся, папочка здесь, — он взял ее на руки. — Папочка всегда будет рядом с тобой.
Сара жадно сосала маленький кулачок, и это означало, что она голодна.
— Пора завтракать, а? Ну и расписание у тебя, Булочка. Даже морские пехотинцы в учебном лагере не встают так рано.
Он подогрел смесь в удобном электрическом подогревателе, сел в качалку. Сара издала забавный звук, когда ее маленький ротик охватил соску. Она начала жадно сосать, напряженно глядя в лицо Коннора.
— Ты — моя маленькая дочка, — сказал он тихо. — Я еще не совсем понимаю, что здесь происходит, но все будет прекрасно, Булочка. Я обещаю.
Он услышал, как Кортни зовет его.
— Коннор, где ты? — испуганно звенел ее голос.
— Я в детской.
Кортни появилась на пороге совершенно обнаженная.
— Я… я думала, что ты ушел, — прошептала она.
Он протянул к ней руку.
— Иди сюда.
— Я не одета. — Покраснев, она быстро исчезла и вскоре появилась в скромной бело-розовой ночной сорочке, которую ей так и не пришлось надеть вечером. Сорочка была длинной, до щиколоток, с круглым воротничком и длинными рукавами. Коннор улыбнулся.
— Ты похожа на девственницу из монастырской школы, — сказал он, давая ей повод во всем сознаться.
У Кортни пересохло во рту.
— Вот уж нет! — воскликнула она как можно более беззаботно, но вспыхнула, вспомнив, как они занимались любовью. Она никогда и представить себе не могла, что будет так реагировать на ласки мужчины. И когда она проснулась и не нашла его рядом, ей показалось, что весь мир рушится вокруг нее. Коннор понял, что она девственница, что они не женаты. Он почувствовал себя пойманным в ловушку, которой всегда избегал, и ушел навсегда!
Кортни задрожала. Слава Богу, все оказалось не так, как она подумала. Пока. Что было бы с ней, если б Коннор ушел?
— Иди сюда, посиди с нами, — позвал Коннор.
— Я не умещусь. — Она выдавала нервный смешок, но подошла к качалке.
Он притянул ее к себе, одной рукой удерживая ребенка.
— Я никуда не уйду, Кортни.
Она доверчиво прижалась к нему. Никогда прежде она не чувствовала себя в большей безопасности, чем теперь, и ей хотелось запомнить этот миг навсегда.
— Почему ты боишься, что я оставлю тебя? Кортни напряглась.
— Я никогда не умела прощаться, — увильнула она от прямого ответа. — Все те годы, что папа служил в армии, нам все время приходилось переезжать, бесконечные слезы, прощания… У меня каждый раз разрывалось сердце.
Но она знала, что ничто не сравнится с болью от ухода Коннора, а он уйдет, уверила она себя. Если только не случится чудо и память к нему так и не вернется.
Она не собирается говорить правду, понял Коннор. Почему? Страх? Она не собирается объяснять, почему заявляет, что замужем за ним пять лет, почему до сегодняшней ночи оставалась девственницей и почему они рассказывали Уилсону Ноллеру сказки о том, что не могут иметь детей.
Эти размышления привели его еще к одному важному вопросу. Эти заявления о бесплодии — сказки. А он не подумал предохраниться сегодня ночью. И она… он был уверен, что она тоже. Значит, она вполне могла забеременеть.
Он опустил глаза на Кортни, свернувшуюся на его коленях, на маленькую Сару, сонно прикрывшую глазки. Еще один ребенок?
Эта перспектива показалась ему невероятно притягательной.
— Больше не будет прощаний, — нежно пробормотал он. — Ты — моя, и я никогда тебя не отпущу.
Он накрыл ее рот своим. Но тут Сара пошевелилась, и они неохотно отпустили друг друга.
— Я уложу ее, — сказала Кортни, тяжело дыша.
Коннор подошел с ней к кроватке. Они улыбнулись друг другу, когда увидели, что Сара почти немедленно заснула.
— Она очень спокойный ребенок, — заметил Коннор.
— Не всегда. Несколько ночей назад ей никак не хотелось спать после того, как я покормила ее. — Кортни усмехнулась. — Мне еле удавалось держать глаза открытыми, а она требовала внимания.
— А сейчас? — Коннор подхватил ее на руки и понес в спальню. — Хочешь спать? — Он стянул ее ночную сорочку.
— Нет, — ответила она с улыбкой, встала на цыпочки и обняла его за шею. — А что ты задумал?
Коннор засмеялся.
— Может, немного поиграть, — его палец дразняще заскользил по ее груди.
Кортни невольно застонала, а Коннор опустился на кровать, увлекая ее за собой, снова и снова целуя ее, заставляя забыть обо всем на свете, кроме всепоглощающей страсти, вознесшей их на восхитительные высоты.
Глава 10
Утро было солнечным и для апреля необычайно теплым — чудесное утро для прогулки. Коннор катил коляску, Кортни шла рядом с ним. Сара безмятежно спала.
— Уже почти десять, — заметил Коннор, взглянув на часы. — Нам пора возвращаться. Уилсон и… мой отец должны вот-вот приехать.
Кортни вздрогнула. Она никак не могла избавиться от дурного предчувствия, что визит Ричарда Тримэйна принесет им всем беду. Что, если Тримэйн такой же хитрый и ловкий, как его приятель Ноллер? Не зря они столько лет дружат.
При всем своем богатстве и деловых успехах Ричард Тримэйн не внушал ей доверия: изменил жене, избавился от незаконного ребенка. И какую семью выбрал для него!
Кортни была уверена, что именно амнезия Коннора вдохновила Тримэйна на встречу. Как она могла позволить ничего не подозревающему о своем прошлом Коннору встретиться с этим человеком!
— Контор, ты должен знать кое-что, — начала было она, но он остановил ее.
— Дорогая, я знаю, что ты не одобряешь визит моего отца. Но…
— Коннор, ты не знаешь его, ты его никогда не знал, — выпалила она. — Он просто твой биологический отец, он никогда не был женат на твоей матери. Ты даже не знаешь, кто она, тебя воспитала другая супружеская пара. Сегодня утром ты впервые встретишься с Ричардом Тримэйном. Тебя вырастил Дэннис Маккей, и он умер полгода назад.
Она ждала от него удивления, разочарования, но он оставался на редкость спокойным.
— Кортни, я высоко ценю твою заботу, однако не вижу никакого вреда во встрече с Ричардом Тримэйном, — в его голосе не было прежней озлобленности. — Мне кажется, нам давно надо бы познакомиться.
Он ускорил шаг, повернув коляску к дому миссис Мейсон. Кортни едва поспевала за ним, и вскоре ему пришлось остановиться и ждать ее. Он обнял ее одной рукой, притянул к себе.
— Тебе совершенно не о чем волноваться, милая.
Не о чем? Она еле сдерживала слезы. События развивались с ужасающей быстротой и ускользали из-под ее контроля! Она так любит Коннора, так боится потерять его!
Кортни уткнулась лицом в его грудь, вцепилась в него, не желая отпускать. Его рука скользнула с ее талии на бедро.
— Я хочу тебя, — сказал он внезапно огрубевшим голосом. — Поскорей бы этот визит закончился, Сара заснула бы и мы…
Он прошептал ей в ухо такие чувственные слова, что она покраснела, ее дыхание участилось, грудь болезненно напряглась. Он имел над ней такую власть, что одни его слова вызывали в ней бурное ответное желание. Она вспомнила ласки прошлой ночи и невольно вздрогнула.
Кортни взглянула на него, оглушенная, потрясенная. Он сверкнул озорной улыбкой.
— Я тоже помню, Цыганочка!
Сердце едва не выскочило из ее груди. То, как он смотрел на нее, как назвал Цыганочкой, дразня, соблазняя… Неужели он…
Коннор опустил голову и поцеловал ее. И снова оба позабыли о времени.
Когда они вернулись, Уилсон Ноллер и Ричард Тримэйн уже сидели в гостиной миссис Мейсон. Увидев их, Кортни окаменела. Но Коннор спокойно вынул Сару из коляски, передал ее Кортни и затем подошел к гостям.
— Коннор, — нарушил молчание Уилсон Ноллер. — Это Ричард Тримэйн. Ваш отец.
Кортни затаила дыхание. Казалось, будто сцена из спектакля медленно разворачивается перед ее глазами. Она встревоженно следила, как Ричард Тримэйн протягивает Коннору руку, как они обмениваются крепким рукопожатием. И вдруг, к ее изумлению, Ричард Тримэйн, воплощение богатства и успеха, такой хладнокровный, порывисто заключил Коннора в объятия. В зеленых глазах Тримэйна стояли слезы, в глазах совсем таких же, как у Коннора. Кортни не могла понять, почему не заметила этого в вестибюле клуба, когда впервые встретила его. Правда, тогда она не знала, что он отец Коннора.