Гавана - город без витрин магазинов. Испанская и американская часть города. Фидель: «Гавана в последнюю очередь. Мы строим не фасад, а новое здание».
2 февраля: Рауль Кастро, Карлос Рафаэлес Родригес, Рауль Вальдес. Беседа в ЦК. Наша главная задача - согласовать европейскую конференцию компартий с латиноамериканской конференцией КП, которая состоится в Гаване в мае.
2 марта 75 г.
Опять разрыв, потому что в основном работаю в Серебряном Бору. Дома почти не бываю. Доклад для Б.Н. в Праге - совещание секретарей ЦК по внешнеполитической пропаганде и идеологии соцстран. Очередное после московского в декабре 1973 года, перед которым мы тоже сидели в Серебряном Бору. Плюс всякие «совместные» документы (проекты), которые будут приняты для ради координации. Их должны представлять чехи, но готовим, как и все прочее, мы.
Загладинскую диктовку мы использовали, но убрали пережимы по части разоблачения наших капиталистических партнеров по разрядке. Он недавно вернулся из Берлина с Рабочей группы по подготовке конференции компартий под впечатлением (а его политическая философия часто определяется последней конфиденциальной беседой с каким- нибудь западным деятелем). На этот раз «впечатление» было от того, что французы, итальянцы, испанцы и др. говорили на Рабочей группе. Разрядка для них (для КП на Западе), - не только плюс, но и минус. Она укрепляет авторитет правительств, с которыми мы боремся как с классовой враждебной силой. И нам нужна-де «компенсация». Таковой Загладин считает, может быть, ужесточение капиталистических порядков во Франции, ФРГ...
Вообще-то это по душе Б.Н.'у. Он любит разоблачать капитализм. А сейчас - кризис и всякие противоречия в особенности. Но «оглядывается», потому что знает, что на Западе к нему уже прицелились и нет-нет подают его в роли «ястреба» по отношению к линии Брежнева.
На последнее Политбюро неожиданно пришел Брежнев. Не ждали. И между прочим, стал говорить: Вот, мол, в Праге, оказывается, будет совещание по внешнеполитической пропаганде. А мы ничего не знаем. А дело серьезное.
Б.Н. засуетился. Стал оправдываться. Мол, решение Секретариата есть и проч. Но сам усек (он мне это предположение третьего дня изложил): кто-то шепнул Леониду Ильичу - мол, не повредит ли идеологический треп о внешней политике самой нашей внешней политике? Подозревает Александрова. Возможно. Как бы то ни было, он срочно стал вычеркивать из своего доклада многие свои любимые игрушки с критикой буржуазных правительств и порядков. Даже выпад по Понятовскому убрал.
Так что загладинская «компенсация» совсем уж оказалась не ко двору.
Переговоры с Вильсоном не могли не завершиться «большим успехом». Впрочем, я удивился тому, что принятые документы практически советские по вокабулярию, формулировкам и т.д. Ну да, англичане практичные люди. Что им слова! Дали нам кредит на 2 млрд. долларов. Утерли нос американцам (300 млн. - по закону Джексона). Б.Н. и Блатов намекали мне, что «наш» не использовал 80 % того, что ему заложили мы в памятку. Жестами., что, мол, «не тот уже». А Вильсон и проч. в восторге от активности, динамизма. Получается, похоже, та же аберрация, какая складывалась в 1963-64 годах: иностранцы восхищаются, а советские недоумевают и руками разводят. По телевизору - на приеме в честь Вильсона - Брежнев выглядел очень «неорганизованно», было такое впечатление, что он сам не понимает, что говорит, и сил хватает, чтоб только произнести кое-как написанный крупными буквами текст.
Сейчас его готовят на съезд ВСРП. Дело деликатное (в связи с повышением нами цен на нефть и письмом ЦК ВСРП активу, где открытым текстом нас «критиковали»). Не превращается ли он в символ-форму, которую по инерции наполняют соответствующим его прежнему настрою содержанием?
Встреча с Арисменди перед его поездкой на Кубу.
Беседа с канадцами - членами Исполкома ЦК, которые ездили по Советскому Союзу две недели. Когда вот так общаешься - опять и опять чувствуешь себя значительным лицом, но как только возвращаешься к обычным и главным делам - сочинению текстов для Пономарева - сразу «на место!» - мелкий чиновник, который может проталкивать свое мнение лишь с помощью хитроумных словесных вариаций: авось Б.Н. не усечет.
9 марта 75 г.
С 3 по 6 марта был в Праге. Совещание секретарей соцстран по внешнеполитической пропаганде, в особенности в связи с 30-летием Победы. Поместили в президентском дворце на Градчанах, вся Прага как на ладони. Выступление Б.Н., конечно, первое - то, что мы готовили в Серебряном Бору. Затем обмен монологами. В каждом: а) дифирамбы эпохальной роли Брежнева в современном мире, б) взахлеб по поводу речи Б.Н.'а, которая-де отражает мудрость, реализм и теоретическую глубину, присущую КПСС (особенно болгары - Милов, чехи - Биляк, немцы - Хагер, но не венгры, конечно, не румыны, а поляк Шидляк «высоко оценил» и присоединился, но сдержанно).
Нервы с коллективными документами, с отчетной телеграммой. Казус с румынами: в принятии документов они отказались участвовать (и вообще были на уровне зам. завов), а по коммюнике заявили, что если не будут сняты слова о борьбе против «левого» и правого оппортунизма, они просят снять упоминание об их участии в совещании вообще, лишь в конце сказать: румынский представитель проинформировал совещание об идеологической работе своей партии.
Произошла перепалка - монгол, немец врезали румыну за нежелание бороться против оппортунизма. Биляк очень глупо вел заседание. Интервенция Катушева, который предложил согласиться с вариантом румын. (Хитрый Б.Н. сам не стал этого говорить, а выпустил «примирителя» Катушева). На этом согласились. Но вечером румыны прибежали и попросили вернуть как было: получили по шее из Бухареста. Позорище. Б.Н. по этому поводу ехидно заметил Катушеву: Вот, как важно проявлять твердость в принципиальных вопросах!
С повышением нами цен на нефть они обошлись так: цены на бензин подняли, но отменили прямой налог на владельцев автомашин, в результате все чехи довольны, они даже выгадали. Но, если государство может позволить себе такое, значит у него есть из чего! Помню, года два-три назад шла тревожная информация (в том числе от посольства): чехи, мол, проедают национальный доход, пустив все в ширпотреб, чтоб «умаслить» и предотвратить рост политической оппозиции. А оказалось, что эта политика (в общем-то политика нашего XXIV съезда) дала прямой эффект —накормленный и довольный чех лучше работает и никакого проедания национального дохода не случилось!
Публика на улице более модная и хорошо одетая, чем, например, в Берлине и Будапеште (в Варшаве бросается в глаза контраст между сверхмодным и почти нищенским). Очень много всего строят и украшают. Прага красива.
7-го, в пятницу, такая история: Блатов звонит Б.Н.'у и говорит, что Генеральный недоволен пражским коммюнике - празднование 30-летия Победы не подчинено идее борьбы за современный мир. Б.Н. ответил, что, во-первых, это следует из контекста, если честно читать, во-вторых, это видно из его доклада, из телеграммы, т.е. под этим знаком прошло все совещание, а в-третьих, где вы были целые сутки, когда вам на рассмотрение был послан проект коммюнике с эмбарго впредь до специального разрешения? Как бы то ни было, однако, Б.Н. был крайне огорчен: ложка дегтя, тем более неприятная, что только ее-то и показали Генеральному, а меда он не в состоянии сам видеть.
Подстроили, конечно, помощнички. Скорее всего Воробей (Александров-Агентов). Брутенц по этому поводу сказал: им о душе пора подумать (в смысле - о вакансии на место консультанта в Отделе), а не подставляют ножку секретарям ЦК.
Впрочем, прочитал я записи переговоров Брежнева с Вильсоном. И из них увидел, что в отличие от публичности на завтраке, Генеральный был вполне в форме и как полемист не раз прижимал ушлого Вильсона. Действовал совсем не по бумажке, хотя и с учетом заложенных туда идей и информации. И вообще выглядел значительно крупней, в государственном смысле, масштабнее англичан. Я понял восторги Вильсона по поводу личных контактов, которые он выражал по возвращении в Англию. Понял я и другое (в том числе и из замечания по нашему коммюнике): основная жизненная идея Брежнева - идея мира. С этим он хочет остаться в памяти человечества. В практической политике реальным делам в этой области он отдает предпочтение перед любой идеологией. Именно поэтому он перед нашим отъездом в Прагу на Политбюро выразил смутное беспокойство по поводу того, что лишний идеологический треп по внешней политике может повредить ей самой.