Назарбаев вступал в дело неоднократно, в тональности у него чувствовалась подчеркнутая самоуверенность. Много рассуждал о свободном рынке, о том, какими богатствами располагает «его государство» - уникальными, без которых другие в Союзе не проживут.
А тем временем разворачивался иракский кризис. У меня были опасения, что М.С. поостережется круто осудить Хусейна. Но я, к счастью, ошибся. К тому же Шеварднадзе действовал строго в духе нового мышления. Правда, все, начиная с согласия на встречу с Бейкером в Москве и на совместное заявление с ним, согласовывал с Горбачевым по телефону. Иногда, впрочем, если звонил ночью, я Горбачева не беспокоил и брал на себя, уверяя Эдуарда Амвросиевича, что Горбачев поддержит.
Пригласил однажды вечером Горбачев меня и Примакова на семейный ужин к себе на дачу. Поговорили откровенно. Главным образом - вокруг Ельцина и Полозкова.
Горбачев: «Все видят, какой Ельцин прохвост, человек без правил, без морали, вне культуры. Все видят, что он занимается демагогией (Татарии - свободу. Коми - свободу, Башкирии - пожалуйста). А по векселям платить прийдется Горбачеву. Но ни в одной газете, ни в одной передаче ни слова критики, не говоря уже об осуждении. Ничего, даже по поводу его пошлых интервью разным швейцарским и японским газетам, где он ну просто не может без того, чтобы не обхамить Горбачева. Как с человеком ничего у меня с ним быть не может, но в политике буду последовательно держаться компромисса, потому что без России ничего не сделаешь».
Заговорили о Полозкове. Я сказал, что чем хуже в РКП, тем лучше. Чем она сталинистее, тем скорее сойдет с политической сцены.
Примаков: есть опасность смычки Ельцин-Полозков. Я согласился. Есть. Если РКП будет слабеть, Ельцин ее облагодетельствует, подобрав и поставив на службу своему бонапартизму. Если она будет усиливаться, он постарается не сделать из нее врага.
Примаков: надо обласкать Полозкова, дать ему хорошую должностишку и пусть уйдет с должности первого в РКП, а туда двинуть перестройщика.
Я возразил: это иллюзия. Полозков хотя и темный, но понимает, что, уйди он с поста или откажись от своей нины-андреевской программы, он политический труп.
М.С. игнорировал наши ходы вокруг этой темы. И заключил так: я же Полозкова знаю очень давно. Он честный, порядочный мужик, но глупый, необразованный. Он даже в этом своем последнем интервью показал, что не понимает, что говорит. Ему напишут - он произнесет.
Заговорили о Рыжкове. Примаков: надо распрощаться с Рыжковым. Он объединяет ВПК, директоров (включая военных), объединяет их на анти-Ваших, М.С., позициях. Он не способен воспринять рынок, тем более реализовать рыночную концепцию. Он публично противопоставляет свою программу программе президента, дискредитирует «группу 13»5, Абалкин превратился в его клеврета.
Я поддержал Примакова. Горбачев: «Котята вы. Если в такой ситуации я еще и здесь создам фронт противостояния, конченные мы. Рыжков и сам Совмин падут естественными жертвами объективного развертывания рыночной системы. Будет так же с государственной властью партии и произойдет это уже в этом году». Мы с Примаковым согласились на словах, но не в душе, ибо время-то опять теряем. Программу-то экономическую надо принимать не когда-нибудь, а уже в сентябре.
Незадолго перед отъездом из Крыма Горбачев с подачи Примакова пригласил к себе Игнатенко, чтобы предложить ему «должность Фицуотера» (пресс-секретарь Буша). Красивый, умный, талантливый. Журнал «Новое время» поставил наилучшим образом. Игнатенко был очень польщен. Вел себя достойно. Напомнил, что он ведь создал фильм о Брежневе. За это Ленинскую премию получил. М.С. к этому отнесся нормально. Важно, говорит, что ты сейчас думаешь и делаешь сейчас, а мы все - из того времени.
Погуляли по вечерним дорожкам вокруг дачи. Горбачев его прощупывал на разные
темы.
Игнатенко улетел в Москву и на другой день звонил Примакову. По словам Жени, был какой-то кислый, то ли испугался, то ли жалко журнал бросить, то ли свободу не хочет терять, то ли боится слишком ангажироваться в отношении Горбачева, хотя в беседе у Горбачева смело заявил: два года назад я бы подумал, т.е. когда Горбачев был еще на взлете, а теперь соглашаюсь безвозвратно (когда дела у Горбачева все хуже и хуже).
Указ о возвращении гражданства Солженицыну и еще двадцати трем. Горбачев и здесь опоздал. Это надо было сделать два - два с половиной года назад, когда такую акцию приписали бы ему лично. А сейчас уже никто не видит в этом его заслуги. Да и в самом деле, это результат самой логики времени. Он ей положил начало, но с ним ее уже не связывают. Между прочим, мы (я, Шахназаров, Яковлев, Арбатов) давно приставали к нему с Солженицыным, еще когда Политбюро было в форме и в силе. А он на ПБ говорил: никогда! хотя сам много раз учил нас никогда не говорить «никогда».