Б. Н. рассказал мне, что к нему вчера приходил Кусков. Вид, говорит, у него совсем не рабочий. Еле вяжет слова. Поговорили. Я подумал, целый год он почти мается и врачи ничего не обещают, взял да и спросил его: «Елизар Ильич, а не пойти ли вам на пенсию. Сейчас вы член ревизионной комиссии КПСС, первый зам., нам будет легко добиться и всесоюзной пенсии и сохранить «кремлевку». После съезда будет труднее. Да и надорваться вы можете, если в таком состоянии приступите к работе. Он, — продолжал Б. Н., - неожиданно для меня отнесся к этому спокойно. И согласился, так что встает вопрос о первом заме. Я помню, вы высказались при нашем первом разговоре на эту тему в пользу Загладина. А как сейчас?»
Я: Я и сейчас так же думаю, в ваше отсутствие Шапошников исполнял эту роль совсем неплохо. Однако, даже формально будет трудно представить его, а не Загладина, который — член ревизионной комиссии, известен и любим в самых верхах.
Б. Н.: Так оно так. Но уж больно он тянется вверх. Теперь вот эта поездка в Португалию. Ничего особенного не сделал, а на ПБ полтора часа слушали! Или возьмите такую вещь: некоторые важные вопросы, сколько ни понукаешь, держит, тянет, а как уеду в отпуск или в командировку, он их сразу наверх выпускает, чтоб себя показать. Ведь не было случая, чтоб он поехал за границу, пусть даже на отдых, — и не написал самому верху шифровки о своей выдающейся деятельности там!
Старик усек планы Загладина сесть в его кресло. И хотя он не верит, что это возможно, пока он сам жив, ему неприятно. Не хочет он делать главным после себя человека, который при каждом случае будет демонстрировать, что он умнее шефа. И к тому же имеет прямой выход на Генерального, не говоря уж о помощниках.
Я: А вы с Шапошниковым говорили на эту тему?
Б. Н.: Да. Только, Анатолий Сергеевич, совершенно между нами, пожалуйста, он против того, чтоб назначить Загладина первым замом. Он предлагает потянуть.
Я: Дело ваше. Но Шапошникова все равно неудобно представлять сейчас. А после съезда Загладин будет уже либо членом ЦК, либо кандидатом в члены. К тому же, при всех достоинствах Шапошникова по своей квалификации (говорить, писать, знать) он не может в наше время достойно представлять Международный отдел.
На этом разговор кончился.
А сегодня был очень противный разговор с Б. Н.'ом о I томе. Не читал и читать не будет. Все мои попытки рассказать ему, насколько это интересно, оригинально, временами даже захватывающе, упираются в презрительный скепсис: «Введение-то пять раз пришлось переделывать, а весь остальной том делали ведь те же люди!»
Поражает меня его беспардонность и бестактность. Он хамски пытается перенести свои сомнения на других, хотя совершенно ясно, что любой на моем месте это будет принимать на свой счет.
Для чего все эти интеллектуальные усилия большого коллектива, такая концентрация знаний и энтузиазма, любви к делу и мастерства — а все это есть в I томе, — если такое отношение?! Этот почти простодушный цинизм с другой стороны отражает тот же внутренний распад в нашем начальстве, который так обнажил себя в истории с «Днями СССР в Италии».
Поехал вчера к Дезьке (Давиду Самойлову). Поговорили о том, о сем. О Португалии, об Израиле, о Садаме, о том, к кому прислонится Вьетнам. Даже Дезькин огромный ум не в состоянии преодолеть отсутствие надлежащей информированности. И его попытки обобщать выглядят, как у всех непричастных, банально. Потом он вдруг говорит: Сдал в «День поэзии» свою поэму об отречении Александра I. Там, между прочим, впервые печатают ответ Солженицыну на его «Письмо вождям».
Он прекрасно себя читает. И вещь, конечно, не просто незаурядная, а по-настоящему крупное произведение — и по мысли, и по стихам.
К Солженицыну он трезв, без всяких слюней и почтения. Пересказал мне «Бодался теленок с дубом». Конечно, говорит, производит впечатление, когда один человек встал против могущественного ГБ. Ничего, говорит, там нет про Твардовского, который так ему помог. Но в целом вся его затея — ерунда. И ничего оно не даст. Как писатель он весь «вторичен». Особенно это видно стало в «Августе 1914». Но как мемуарист-разоблачитель он силен художественно, ловок и фанатичен. Но и только.
Сейчас проходят дни празднования 250-летия Академии наук. К вопросу о наградах. Наградили сплошняком всех академиков, член-корров, директоров, замов, кроме тех, кто в течение последних двух лет уже получил за что-нибудь орден. Арбатов отхватил орден Ленина, хотя совсем недавно получил орден «Октябрьской революции» по случаю своего 50- летия. А Иноземцев и Федосеев, представленные к Герою, оного не получили, а лишь тоже — ордена Ленина. Вакханалия награждений продолжается. В АН почти две недели идут торжества — встречи, заседания, взаимовосхваления. Серьезные взрослые люди в поте лица изо дня в день занимаются этим. Девальвация наград, празднеств, протоколов, тостов, речей, докладов — на базе общей нашей инфляции. Но любая инфляция на очередном этапе становится признаком нездоровья, во всяком случае — какого-то неблагополучия в обществе.