Из принципиальных, пожалуй, одно: Суслов вычеркнул все про Общий рынок — сенсационное место, где мы ради поддержки Брандга, впервые заявляем, что не навечно записали себя в смертельные его враги. Брежнев отверг страхи Суслова. Втык Федосееву либо никто не заметил (скорее всего) либо… Впрочем, Демичев в отпуску.
Б. Н. озабочен открывшейся после смерти Хвостова должностью академика- секретаря отделения истории. Боится, что вновь появится Поспелов[6]. Просил подумать. На другой день я ему послал записку с предложением назначить Трухановского (главный редактор журнала «Вопросы истории»).
Рассказал Б. Н. о слышанном в кабинете Л. И. разговоре с Косыгиным и Громыко. Удивлялся Косыгину. Но и Громыко обозвал нахалом за то, что он «тыкает» Брежневу и в то же время лижет Гвишиани (зять Косыгина). Вспомнил, что Громыко был до конца против войны Индия-Пакистан, считал, что они оба для нас одно и тоже. «А почему бы им было и не повоевать? Результаты показали, что это совсем не плохо», — заметил Пономарев.
В пятницу — банкет в СЭВ'е по случаю Брутенца. Все-таки пошлый ритуал. Светка Арбатова в сногсшибательной брючной паре… Выступал Румянцев (академик, бывший шеф-редактор ПМС), Гриша Морозов (профессор, первый муж Светланы Сталиной)… Я лицемерил в тосте — насчет отношения Брутенца к труду. Борька Пышков меня косвенно поправил.
Уезжаю на дачу читать Димитрова.
Весь день читал дневник Димитрова. Впечатление — перманентно ошеломляющее, особенно тосты и прочие высказывания Сталина.
Берлингуэр избран Генсеком ИКП. (Приветствие Брежнева в «Правде», более сдержанное, чем помещенное выше приветствие Лонго по случаю назначения председателем ИКП).
Вспомнил ядовитость Б. Н. в больнице по поводу «правительства демократического сдвига»: «Не знают чего уж и придумать!»
Ну, а он, Б. Н., что посоветовал бы им придумать?!
Речь Брежнева на XY съезде профсоюзов. Он, как потом мне рассказал Цуканов, правил ее в ночь на воскресенье. (Это было заметно, когда слушал по радио). Некоторые международные моменты, например, о том, что переговоры в Пекине проходили под грохот бомб во Вьетнаме, — результат интервенции Арбатова.
Александров-Агентов узнал об исправлениях в последний момент, за полчаса до произнесения. Сильно трепыхался против Цуканова, кричал: по почерку вижу, что это Арбатова работа.
Мой абзац против Федосеева прозвучал слабо, не убедительно… Но Федосеев что-то учуял. Именно сегодня, спустя 11 дней, вдруг позвонил. (Арбатов был прав: о благородстве и порядочности в таком деле не могло быть и речи). Начал Петр Николаевич с демагогии — что, мол, это полезно и правильно бороться против Гароди и Фишера, но неправильно говорить о слияний рабочего класса с интеллигенцией и т. п.
Чувствовались нотки запугивания и даже угрозы в связи с «запретом» (моим и А. Н. Яковлева) переводить брошюру на языки. Сначала я глупо вступил с ним в интеллигентский спор по существу. А потом, когда он намекнул, что, мол, позиция мне навязана парой известных товарищей в Отделе, которые давно выступают с неправильных позиций по данному вопросу, — я завелся и сказал: «Не хотите по- товарищески, пусть нас рассудит ЦК. Мы напишем записку, Вы — объяснение etc». Он сбавил тональность. Договорились: мы дадим конкретные исправления в брошюру, а он посмотрит…, но «в пределах позиции нашей партии». Между прочим, он пытался анализировать соответствующее место из речи Брежнева в свою пользу. Я сказал: «У меня есть веские основания трактовать это место в противоположном духе». Вся дальнейшая эпопея «идейной борьбы» с Федосеевым и Трапезниковым, которая чуть не закончилась моим изгнанием из ЦК, подробно изложена в книге «Моя жизнь и мое время» (стр. 247–257). В ходе этого столкновения я разочаровался в своих коллегах по Отделу, потерял друга.
Оно длилось долго. Последняя неделя апреля могла стать переломной для всего остатка моей жизни. Во вторник состоялось совещание у Трапезникова, на котором объявлена война на уничтожение ревизиониста Черняева. Участвовали: Федосеев, Йовчук (ректор АОН при ЦК КПСС), Смирнов, Егоров (директор Института марксизма-ленинизма), Кузьманов, Семенов (сотрудники этого института), Руткевич (директор Института социологии), Чехарин (зав. отделом науки), Тимофеев, Глезерман (известный специалист по марксизму-ленинизму).
После этого гнусного заседания, на котором меня пытались морально раздавить и запугать, я позвонил Суслову. Все ему рассказал. Он был не в курсе и даже не знал о существовании записки Международного отдела. Принял он мой рассказ благожелательно. Велел своему помощнику доложить ему все материалы. Что он на самом деле думает — неизвестно, но теперь все будет зависеть от него.
6
Поспелов П. Н. — давний партаппаратчик сталинской эпохи, историк партии, участвовал в составлении «Краткого курса истории ВКП(б), во время войны - редактор «Правды», отпетый догматик и политический хамелион, академик.