Конкретно суть ревизионизма этих людей не формулируется. Есть только намеки: один, мол, считает, что наступит век биологии и философия в прежнем виде ей не указ; другие — что исторический материализм и диамат все больше сводятся к «философии человека», третьи вообще не считают нужным цитировать в своих книгах Маркса и Ленина. Вот, кажется, все претензии.
Внизу обозначена группа, человек 12, от имени которой и выступает Суворов, и просит ее целиком принять в ЦК. Возглавляет всё это академик Митин — подонок и доносчик 30-х годов, плагиатор и вор работ посаженных им людей. За ним идет Руткевич, Ковальчук, Одуев и еще несколько бездарностей, которых Кедров попер из института за неспособность.
Какой же ход дан делу?
Гришин и Ягодкин, вместо того, чтобы пристыдить этого прохвоста, беседовали с ним несколько часов и потом «доложили» в том смысле, что МГК с 1969 года принимал всякие меры, чтоб выправить положение на идеологическом фронте Москвы. Столько-то раз «заслушивали» в МК такие-то институты, приняли такие-то постановления, обследовали такие-то звенья, сняли пять директоров. Однако, когда вместо умершего киевлянина назначили нового директора Института философии, их (МГК) мнения не спросили, назначили Кедрова. Вот, мол, теперь вы сами (ЦК) и расхлебывайте. На этом докладная и заканчивается. В таком виде она, вместе с письмом Суворова, разослана Кириленко по Секретариату ЦК.
Анненский «Воспоминания о Герцене». Белинский. Письмо к Гоголю (перечитал другими глазами).
Начал читать Фолкнера — сэндвичевая проза, в которой тонешь.
Все больше разрывов в дневнике. Объясняется это частично работой до позднего вечера, а в свободное время надо и читать, и готовить к изданию многотомник о рабочем движении. Кстати, вчера на даче, в Успенке, закончил редактирование 90 страничного введения, которое в основном сделано Галкиным путем очень ловкой, творческой компиляции пономаревских докладов и статей. Большинство вложенных туда им самим (Б. Н.'ом) и нами мыслей использовано и удачно.
Из событий этих недель: лейбористы у власти. Правительство меньшинства. Забастовку шахтеров они уладили. Но что они смогут сделать?
Брежнев сегодня улетел в Пицунду для встречи с Помпиду. Игра с Францией продолжается (мы, например, поддерживаем ее экстравагантности в энергетическом вопросе: отказ участвовать в Вашингтонской инициативе по координации капиталистических стран в этом деле). Но «мелкость» этих наших ходов (поддерживать тех, кто сам обостряет «межимпериалистические» противоречия) у всех на виду. И реально мы ничего не добьемся, потому что (как правильно писал Раймон Арон), Франция устами Жобера и самого Помпиду будет шуметь о самостоятельности и проч., а втихоря будет поступать почти так же, как и другие (ФРГ, Англия), ибо деваться ей некуда. Так она ведет себя в НАТО, так будет и в энергетических делах.
Киссинджер (поездки в Египет и Сирию) на глазах у всего мира отбирает у нас плоды многолетней пономаревской ближневосточной политики. С Садатом они публично лобызаются и — лучшие друзья. Наша ставка «на прогрессивность режимов» — не дает дивидендов, потому что прогрессивность выдумали мы сами. А тягаться с американцами по части мошны — мы слабоваты.
Что-то не пишется. Дам только пунктиром основные вехи.
О'Риордан сломал ребра. Беседа с ним на Плотниковом.
Сообщение Тимофеева, что Трапезников будет сам читать наш многотомник о рабочем движении (в макетах). Говорить ли об этом Б. Н'у. Боюсь, что испугается и задержит издание. Встретил этого Трапезникова на дороге в Успенке: захотелось выйти из машины, сковырнуть этого гнома в канаву.
Волобуева «сняли» уже и на Секретариате ЦК. Б. Н. рассказал о ходе Кириленко, который предложил рассмотреть «со всей строгостью», руководствуясь запиской отдела науки: а в ней — и ревизионистские ошибки, и отход от ленинизма, и даже политическая фракционность. Между прочим, с запиской этой согласились и Суслов, которому Волобуев перед тем написал длинное письмо (что, мол, травят), и Демичев, и другие. Значит, это письмо либо вообще не читали, либо игнорировали. А Кириленко вообще, видно, впервые услыхал о Волобуеве и реакция была натуральной: раз человек такой ревизионист, чего с ним либеральничать (так он и сказал Пономареву). Не знаю уж, как себя вел Б. Н., но удалось решение свести к формуле: «как не справившегося с работой директора». Конечно, Волобуев в роли лидера советской исторической науки — это анекдот. И было анекдотом, когда назначали. Но история его снятия имеет самостоятельное и совсем «другое», причем очень поучительное значение.