Вечером в Цюрихе знакомство с Игорем Мельниковым — корреспондент газеты «Правда» из Вены. Гостиница модерн на окраине Цюриха, у склона горы.
Утром 31 мая — поездка к Рейнскому водопаду. Обед на берегу Рейна в Шаффхавене — городок, откуда Ленин уезжал из Швейцарии.
К вечеру в Базеле. Обед в ресторане с Венсаном, Хоффером, Даффлоном, Эдигером (надежда партии). Первые острожные контакты: Эдигер смотрел с подозрением на меня, огрызался. По-моему, он начал меня уважать только после встречи делегации с новым Политбюро в Лозанне и, особенно, после моего выступления на собрании в Женеве в тот же вечер. До этого, на съезде, держался сухо и неприязненно. Так же и Маньен. Впрочем, и Венсан только в Лозанне оценил, что мы приехали с серьезными намерениями и ради этих намерений послан именно я.
С 1 по 3 июня — съезд. Доклад Венсана — ни слова об СССР, но все остальное свидетельствовало «о возвращении в семью». Выступление Козыря. Практически на 80 % его «не слышали». Но встречали и провожали бурно, стоя. Этого удостоились еще только испанцы (скорее всего потому, что много испанцев-иммигрантов было в зале) и, конечно, Володя Тейтельбойм — Чили. Выступал он ораторски очень сильно. В его докладе в основном — «об уроках», явно подготовленном Карякиным для меня (для Пономарева) и что уже стало очередным учением Б. Н.'а «об уроках Чили».
Прогулки по городу. Трамваи Базеля. Книги Солженицына в витринах. Итальянцы на улицах пустынного воскресного города, как у себя в неаполитанской или сицилийской деревне: играют, возятся, шутят со своими девицами. Холеные, надменные швецарцы (немцы) с презрением взирают на эту «низшую» расу, которая, однако, составляет шестую часть населения страны. На некоторых заводах 80 % рабочих — иностранцы. А по 40–50 % — обычное явление.
Вечер — встреча с активом. Мое первое большое выступление и почти все ответы на вопросы.
Девушка с вопросом об инфляции в СССР. Седовласый литератор, который еще на съезде спрашивал, может ли он со мной побеседовать по поводу «свободы творчества». Он задал такой вопрос: как у вас формируются новые идеи?
Я много говорил, не всегда убедительно для самого себя. Объяснения Козыря — почему у них в Одессе бывает иногда разница цен на картошку и клубнику весной в магазинах и на колхозном рынке, вызвали недоумение и иронические улыбки.
В Лозанне, в Народном доме — встреча с новым Политбюро. Говорил в основном я. Венсан: «Мы, мол, выговорились на съезде, вы все слышали, а теперь вы скажите то, что считаете нужным». Проблемы Китая, Уотергейта, конференции КП Европы и международного Совещания.
На другой день утром уехали в Берн. Грязная гостиница в самом центре города. Часа три шатался по городу. Демонстрация студентов на велосипедах.
Вечером был прием в посольстве — все Политбюро. Застольное великолепие Венсана (он по профессии адвокат, известный не только в Швейцарии). Европейская масштабность его и других. Убожество Козыря на этом фоне. Торжественно-ироническое восприятие приветствия ЦК КПСС Венсану (по случаю избрания председателем ШПГ). Феерия его воспоминаний об участии во французском Сопротивлении. Пустяки о тогдашнем хлебе, о зонтике в Карловых Варах в 1945 году, но изящно: умение заполнять мертвое время условностей, с помощью которых делается политика.
К концу вечера он отозвал в сторону Панкова и сказал следующее: «Партии угрожает серьезный скандал. Из-за инфляции горит газета. Чтоб покрыть дефицит в 200 000 франков, мы залезли в страховую кассу типографских рабочих. Если это обнаружится, газету конфискуют и не исключено судебное дело, т. е. политический скандал, который надолго опозорит партию. Нужна ваша срочная помощь».
На утро мы с Панковым заскочили в посольство и через резидента дали шифровку в Москву (посол к таким вещам не допускается) — просили помочь. По приезде я узнал, что вопрос решен: им дают сверх обычной годовой нормы 12 000 долларов — немедленно.
Б. Н. оказался в это время у избирателей. А вернувшись, для формальности поинтересовался — как там в ШПГ. Впрочем, может быть больше того, что дано в двух шифрограммах о существе дела и не нужно? Для его политики!
Сам он опять в состоянии эйфории готовится во главе делегации во Францию — обговаривать европейскую конференцию КП. Обнаружилось, что он через Загладина поручил мне, как только вернусь, заняться материалами «шестерки» (встреча секретарей ЦК компартий стран Варшавского договора), которая состоится 26 июня, — возглавить в Серебряном бору группу Жилина. Однако Загладин не передал мне этого. Обнаружилось это «назначение» Жилина, когда мы оба, я и Загладин, сидели у Б. Н., который потом выражал гнев, явно понимая, что за этим (т. е. за маневром Загладина) «непринципиальные соображения». Б. Н. сказал: «А вы не стесняйтесь, берите в свои руки».