На него мои ядовитые разъяснения не произвели никакого впечатления. Для него вообще суть дела уже совсем неинтересна. Он физически, геронтологически не может вникать в существо проблем, у него не остается на это времени и вся нервная система работает лишь на самосохранение в своем кресле. Он очень болезненно ощущает, видимо, ветер перемен.
Слухи о кадровых переменах. Замятина, вроде, отправляют послом в Вену. Отдел его в ЦК (международной информации) вообще исчезнет. Как громом - снят Стукалин и будет отправлен послом в Будапешт. Это все черненковские кадры. На его место в ЦК на отдел пропаганды - Сашка Яковлев, возвращенный, не без моей помощи, из Канады, и сделанный директором ИМЭМО, вместо умершего Иноземцева. Уволены некоторые завсекторами в отделе пропаганды.
По коридорам ходят разговоры о том, что произойдет на ближайшем Пленуме и на сессии Верховного Совета: Громыко станет председателем Верховного Совета, Корниенко министром иностранных дел, Кузнецова Василия Васильевича - на пенсию, а вместо него первым замом при Громыке - Зимянина, премьера Тихонова - на пенсию. Горбачев будто бы возьмет на себя пост предсовмина. Добрынина будто возвращают в Москву, на его место Воронцов из Парижа, где он сейчас послом, Трояновского направляют в Лондон вместо Попова.
Эпизод в лифте. В нашем 3-ем подъезде есть специальный лифт для секретарей ЦК, он рядом с обычным. Утром стою жду этого обычного. Русаков (зав. отделом по соцстранам, секретарь ЦК) подходит к своему и приглашает меня с собой. Едем. «Как дела» и проч. Лифт останавливается, выходим. Вдруг Русаков обнимает меня за спину и говорит: «Подыщите мне хорошего заместителя!». Опешивший, я обещаю. О ком речь? О Рахманине? О Шахназарове? О вечно больном Киселеве? О Смирновском, который изначально - пустое место? Да, думаю, ветер перемен все сильнее дует и вокруг нашего Международного отдела.
В среду встречались с Зигелем (школьный друг) и его Клавой. Он был развязен, циничен, брюзгливо философствовал. Заспорили, зачем нужно верить в Бога. Я ему: «Ты верующий, я неверующий. Какая разница, если мы оба вроде порядочные люди и оба в девяти случаях из десяти (заповедей) в общем соблюдаем христианскую мораль. Хотя мне наплевать, что она христианская». То ли он был не в форме, хотя выпили немного, то ли вообще строит комедию - дурака валяет с этой своей верой, но ничего путно он мне объяснить не мог. А насчет загробной жизни нормального человека убедить все равно невозможно.
16 июня 85 г.
Феликс (Зигель) дал мне фотографию нашего класса (1-ая опытная школа имени Горького). Такой у меня нет, может затерялась, может и не было совсем. 1938 год. В центре - Петракл (Петр Яковлевич Дорф, наш математик, любимый учитель, который был нам другом и учил нас быть просто гражданами, без демагогии и сталинского культа).
Гляжу на фотографию и в голове возникает интересная «статистика». Нас там 26 человек, 8 из них добавлены к нам уже в 10-том классе, т.е. в 1938 году, когда нас перевели в новое здание, стандартное, в отличие от прежнего, построенного знаменитым архитектором Зеленко в стиле модерн в начале века. Там в свое время училась моя мать.
Значит, до 10 класса нас было всего 18 человек (при норме в стандартных школах - 30-40). Из 26 тринадцать русских, в том числе одна с польской примесью - Наташка Станкевич, красавица и богиня класса. Остальные - евреи, некоторые наполовину. Таковы были те времена. Тогда бы никому в голову не пришло заниматься подобным подсчетом. Для меня, да и для всех никакого различия, кто какой нации, не было. Из 20 умерло уже, кажется, семеро. Из 12 мальчишек ни один не погиб на фронте. Да, и на фронте-то были только четверо: я, Дезька Кауфман (ныне великий поэт Давид Самойлов), Левка Безыменский и Наташа Станкевич.
На Крымской набережной - выставка самодеятельных художников, посвященная 40-летию Победы. Дурацкая это затея: порча вкуса, снижение требовательности к профессиональному искусству. Хотя кое-чем можно и умилиться.. Безграмотные, но страстные баталии на страницах книги отзывов.
Там же ГДР’овский художник Хайзан. продолжение немецкого экспрессионизма 20-х годов, сюрреализм. Графика очень талантлива и впечаляет. Картины - перебор одного и того же приема. Если б было 3-4 картины такого рода, они заставили бы себя помнить, но когда их чуть ли не сотня, увольте: тут уже виден поток, а значит, ремесло. Темы: война, фашизм, последствия.Самое интересное рассказал Брутенц. Вчера, пока они полтора часа вместе с Корниенко ждали в приемной по случаю встречи Горбачева с Асадом, Корниенко вдруг разоткровенничался и рассказал (в ответ на вопрос: собираются ли что-нибудь делать с Афганистаном) следующее.