– Роуз, я не мог с тобой тогда оставаться, не мог… – снова это д*рьмо поднимается и я сажусь на корточки, обхватив голову руками. Тревога бурным тёмным туманом снова затуманивает разум. Черт, только не снова.
– Ты не можешь со мной по-нормальному поговорить… – она, прищурившись, хитро улыбается, – а знаешь почему? Потому что любишь до сих пор. Ты сам это не говоришь, но знаешь… А давай, – она громче и более уверенно продолжает, – опровергни, что это не так, прямо сейчас. Скажи мне, что любишь ее, честно и открыто, по-настоящему.
Но я молчу. У меня просто ступор и язык как скован. Я хочу, но не могу ей ответить, меня снова гложет что-то темное внутри, а руки начинают трястись от страха неуверенности в себе.
– Что? Слабо? Вот оно, ты и сам не уверен в правде. Так что не морочь девчонке голову, я просто убедилась Коннор, что моё осталось моим и она, как и все другие, временная и лишняя в твоей жизни, – она отталкивается от перила лестницы и, убрав слезу со щеки сходит со ступеней, – но мне тут не рады сегодня, я пойду. И ты никогда меня не забудешь. Пока, малыш, – подмигнув, она сходит с крыльца и идёт к своей машине.
Черт. Что со мной творится? Почему я не могу ей возразить? Потому что мы оба знаем, что она права, права полностью. Только и Кирс мне дорога. Я просто должен разобраться в себе, я хочу и должен жить дальше. Я просто не уверен, что смогу всё заново начать с Роуз.
Просидев минут 10 чтобы всё обдумать, как быть с Кирс и успокоиться, я возвращаюсь в дом. Тусовка продолжается дальше, куча пьяного народу разгуливает по дому, но Джона я не вижу. Подхожу к лестнице, и вижу как он спускается мне на встречу.
– Кирс у себя?
–Да чувак, но… – он как-то с недовольством и разочарованием одновременно хмыкает. – Она не захотела пойти наверх и подошла к двери за тобой. Я ее остановил, но она слышала все ваши разборки, ну и… - он чешет затылок и разводит руками, - вобщем она собрала сумку и вызвала такси. Я попытался ее задержать, но… ты и сам знаешь, я в твои дела не лезу, а тут мне совсем нечем крыть, всё не в твою пользу.
Блять, она всё слышала. Всё, до единого слова.
Дослушивая его слова, я взбегаю вверх по лестнице и бросаюсь к ее комнате. Но в дверях я медлю и негромко постучавшись, приоткрываю дверь. Все аргументы сейчас действительно не в мою пользу.
– Кирстен! – распахиваю дверь, но мне не нужно ее искать. Она сидит на кровати и дрожащими пальцами нервно теребит в руках мобильник. На полу рядом с ней стоит собранная сумка. Д*рьмо, она, кажется, действительно собирается уехать. – Кирс… – я подхожу к кровати и сажусь перед ней на корточки.
– Прошу… – она втягивает в себя воздух, закрывая глаза и выставив вперед руку, - не надо. Мобильник в ее руках дребезжит и она смотрит на экран. – Мне пора, - она шумно выдыхает, - скажи, она ведь правду говорила? Будь честным хоть с самим собой.
Но я молчу. Что мне ей сказать? Начать всё опровергать? Это бессмысленно и не даст результат. Мне трудно опровергать правду.
– Похоже, что ты любишь всех и никого одновременно, – она продолжает хриплым тихим голосом, со всхлипом сглатывая и убирая с лица скатывающиеся слёзы. – Сколько ты еще так разобьешь женских судеб?
– Кирстен, она…
– Она права Коннор. И я… я хочу найти причину остаться, но… – она шумно сглатывает, – не нахожу её. Я… мне очень жаль, что у вас так вышло и… и я не чувствую себя лишней в твоей жизни, но временной – да, пока ты не разберёшься в себе. Прошу, - она кладёт свою ладонь на мою руку, - разберись в себе. Не ради нас, ради себя, - она делает глубокий вдох, встает и берет свою сумку. Оглядев комнату, Кирстен останавливается у открытой двери, – прощай Коннор. – Она выходит, оставив меня сидеть на кровати, наедине со своим д*рьмом и неуверенностью.
Выхожу вслед за ней и смотрю на ее удаляющийся и пропадающий за входной дверью силуэт. Она ушла от меня, чтобы я разобрался в себе, но как понять, что для меня важно? Почему я их сравниваю? Кто же из них двоих мне дороже?
И снова я в своей любимой малышке на полной скорости гоняю по ночному безлюдному отрезку дороги туда и обратно. Вокруг темнота, только редкие фонари и яркий свет фар освещает пустырь, где я по ночам на скорости решаю свои проблемы. В машине громыхают басы, адреналин на скорости зашкаливает, а в голове крутится один и тот же вопрос, чего же мне, мудаку, действительно от жизни нужно? И сколько девчонок от меня еще пострадает?