Blue – All Rise
Кирстен
На запотевшем стекле такси одна за другой стекают капельки пролетающих и оседающих снежинок, и я в последний раз сквозь боковое стекло смотрю на его дом. В груди болезненно сжимает от резких попыток хватать такой драгоценный воздух, и я держусь из последних сил, прогоняя изнутри поднимающееся рыдание. Но не могу, не могу с собой справиться. Я его отпустила, но мне очень-очень больно понимать, что он так и не разобрался в себе.
Почему? Почему я его подпустила так близко? Знала ведь с самого начала, что ничего у нас с ним быть не может. Но я проигнорировала собственное предчувствие, просто проникшись и отдавшись новому чувству. Необдуманно и безрассудно.
Но нет виновных в том, что произошло. Мне даже немного жаль, что они так и не разобрались во всём. И я не считаю, как сказала Роуз, себя лишней в его жизни. Но временной?.. Может она и права. Но я не была и не чувствую себя преданной им. Просто, так всё сложилось…
Такси отъезжает, и мы едем к автостанции, где я смогу сесть на ближайший автобус и добраться до Батон-Руж. Снег за окном начинает валить более густыми белыми хлопьями, падая на стекла. − Вот и всё… − тихо шепчу и судорожно выдыхаю. Был ли смысл бороться за то, чего моим никогда не было? Ведь он всегда был одиночкой, сколько его знаю. Но даже таким он стал важен для меня, он стал партнером, другом, любимым… и я, чувствуя себя несчастной и опустошенной, закрыв локтем рот от отчаянного неконтролируемого всхлипа, тихо предаюсь горьким слезам.
Через пол часа пути я покупаю билет и захожу в автобус, заполненный почти до отказа людьми. На лицах некоторых мелькает удивление, улыбки, кто-то что-то говорит и просит автограф, и я быстро стараясь ответить всем, терпеливо стиснув зубы, прохожу к своему месту. Натянув капюшон от толстовки, включаю музыку в мобильном, надеваю наушники и, смотря в окно, уже удаляющегося из Нового Орлеана автобуса, проваливаюсь полностью в себя, отрешившись от внешнего мира целиком.
По приезду домой, я на пути сбрасываю пальто, ботинки и бреду в свою комнату. Мой дом тихий и пустой: Кэвин гостит у бабушки, а мама приедет домой только через три дня.
Выпустив ручки сумки и оставив ее с гулким шорохом на полу, с шумом падаю на кровать, зарываясь лицом в мягкий шерстяной плед и пуховые подушки. Я уже не плачу, нет, просто вспоминаю…
Всего чуть более двух месяцев прошло с нашего знакомства… и бликами в голове мелькают яркие вспышки воспоминаний: вот он собирает вокруг себя поклонниц в общем зале ожидания участников шоу, раздавая автографы, вот подходит ко мне; колко огрызается на лестнице; вот приносит пакет для Кэвина; вот мы танцуем в клубе; вот он появляется в «Ночной стреле»; держит меня в поддержке; сладко и нежно целует на ринге… приезжает ко мне в университет; вот распутывает мою лодыжку, запутавшуюся в лентах; несет на руках по аэропорту; врывается в мой номер, толкая меня к кровати и жадно целуя… сидит на коленях, опираясь лбом о мои ноги в дверях… внимательно рассматривает меня в примерочной; не спускает с меня благоговейного и ревнивого взгляда у Алекса; мягко и нежно прикасается ко мне в душе; будит меня, вручая подарок…
Несмотря на все наши ссоры, мне нравилось это внимание, пусть я не могла понять, что ему нужно. Всё потому, что он сам запутался. Не знаю, правильно ли я поступила, оставив его, но мне кажется, это лучшее, что я могла сделать для нас обоих.
Так и не распаковав сумку, я засыпаю в воспоминаниях с мыслями, как бы мне, пусть и не забыть, но просто жить сейчас дальше и радоваться жизни.
Утром, встав с кровати и открыв ящик письменного стола, бегло пробегаю данные по гранту. До практики еще целых три месяца, но у меня есть одна мысль и в университете я подробно собираюсь разузнать, смогу ли уехать раньше.