Вся чопорность вечера утомляет. Кажется, я блеснула своими знаниями и очаровала предостаточно, даже сверх того, это я могу судить по тому, что Алекс просто не отходит от меня, чем порядком злит Коннора. Очередной медленный танец на площадке и я наблюдаю, как натягиваются скулы Коннора при виде руки Алекса на моей спине.
Алекс что-то воодушевленно рассказывает мне, но из-за количества выпитого мною за вечер алкоголя немного кружится голова и в голове легкий туман. Но даже в этом состоянии я понимаю, что нужно освежиться. И с окончанием музыки, я, извинившись, подхожу к Коннору.
– Мне нужно выйти.
– Хорошо себя чувствуешь? – он участливо интересуется, положив руку мне на талию.
– Да, нормально. Просто такое количество алкоголя, нехватка свежего воздуха и вся эта обстановка. Я к такому непривычна и для меня с одного раза столько внимания перебор. Мы выходим на террасу, и наконец я могу вдохнуть глоток свежего воздуха полной грудью.
– Ты сама виновата, что мой менеджер от тебя не отходит. Он очарован тобой, твоими манерами, - он проводит ладонями от моих плеч до кистей, – твоим умом и твоей красотой. Ты можешь тут блистать, но будь осторожна, не играй со мной Кирс! – внезапно его взгляд темнеет и становится жестким. – Я не люблю этого.
Он что, ревнует? О, ну вот, только этого мне и не хватало под конец вечера. Его ревности, причем беспочвенной. Самонадеянно было думать, что он понимает, что это лишь правила приличия. Он собственник жуткий, а где кричит ревность – здравый смысл теряется.
– Коннор, я и не собираюсь. Если не видел, то это всего-лишь вежливость и ничего более. Я пришла сюда с тобой, как твоя девушка. Но кажется, алкоголь кому-то немного заслепил мозги, и мы оба видим твою ревность.
– Значит ревность, – он немного сдавливает мне локоть, – так ты это называешь. – Его тон становится еще более резким и жестким, даже немного угрожающим.
– А как это можно назвать? – меня возмущает его тон, и я немного обозлившись и ободренная алкоголем в крови, отталкиваю его руку.
– Ты мне сносишь крышу своим поведением, вот как это можно назвать.
Ревность и гнев в одном флаконе – вообще замечательно. А главное я не пыталась играть ни на его чувствах, ни кого-либо другого. Я гляжу в почерневшие от злости глаза и понимаю, что сейчас нам ничего не решить. И он, и я должны оба остыть.
– Я ненадолго отойду, – бросаю ему, опустив глаза, и разворачиваюсь к выходу из террасы и зала. Пусть он остынет, и мне нужно немного личного пространства.
Иду в уборную, а в голове бурным взрывным коктейлем кипит злость, алкоголь и дикая усталость. Осмотревшись в коридоре, я захожу в небольшую уборную к умывальнику и опираясь на столешницу, смотрю на себя в зеркало.
Черт, что за вечер? С сарказмом замечаю, как всё хорошо начиналось, а сейчас просто отлично. Эта беспочвенная ревность, на почве алкоголя меня удивляет и даже смешит. Почему он решил, что я с ним играю, странно.
Открываю кран и подставляю руки под холодную струю, которая легкими ощущениями жжения по коже немного отрезвляет. То, что нужно, в самый раз. Намочив руки, немного брызгаю воды на лицо и глубоко вдыхаю. Один вдох, второй, третий. Закрываю воду в кране и снова смотрю на своё отражение в зеркале. Вечерний макияж, красивое платье, облегающее и подчеркивающее фигуру, уложенные волосы в прическу, - но всё это не мое, искусственное. Я закрываю глаза и опускаю голову над раковиной. Мне нужно возвращаться в зал, пока Коннор не начал меня искать.
Негромкий стук двери вырывает меня из мыслей, и я широко распахиваю глаза. Черт, я, кажется, не закрыла дверь. Но уже поздно. Он входит в уборную и, закрыв дверь на замок, становится позади меня. Я больше не хочу с ним спорить, и я молчу, не сдвинувшись с места, и, затаив дыхание наблюдаю за его дальнейшими действиями. Его взгляд проходится по моей спине, а руки ложатся на бедра и я чувствую, как ткань платья начинает подниматься.
– Коннор… – шепчу, немного повернув голову в его сторону, но он уже прижал меня к столешнице умывальника.
Какого черта? Мы же в доме его менеджера!
– Шшшш, – он прикладывает два пальца к губам, показывая мне не сопротивляться и поглаживающими движениями скользит ими по моей спине и, нажимая, он заставляет меня прогнуться. – Ты меня завела своим вилянием. Но ты должна понимать, что я не делюсь своим с другими, кто бы это ни был. – Его глаза всё ещё горят гневом, но прикосновения ко мне мягкие.
По спине проходит приятная дрожь от его шершавой руки, и я не сдерживаю стон. Алкоголь делает свое дело, и я не думаю о последствиях. Желание темной густой смолой нарастает, и в томлении я тяжело и прерывисто дышу. То, что мы в чужом доме меня уже не заботит. Я податливо и сильнее прогибаюсь под его нажимом, бедром упираясь в уже явно увеличившуюся эрекцию.