Рывком подняв моё платье до талии, его пальцы движутся по моей попе и отодвигают уже влажную ткань трусиков. На секунду он замирает, и я вижу как он борется с захлестывающими его чувствами.
– Черт, – он тихо ругается. Продвинув пальцы вперед, он прикасается к моему клитору и я, чувствуя напряжение во всем теле, закрываю рот рукой от вскрика. Похотливо улыбнувшись, он опускает глаза вниз.
– Крепко держись, – негромко шепчет, и я слышу звук расстегиваемой молнии. Мое тело уже дрожит, и я крепко цепляюсь пальцами в столешницу. Кажется, я почти не дышу, затаив дыхание и чувствуя только его прикосновения. Никто не должен этого услышать, тихо-тихо шепчет разум, на краю сознания, но в следующий миг я просто выхожу из равновесия. – Ревность, говоришь, я покажу тебе ревность, малыш. – Без предупреждения он входит в меня резким толчком, а пальцы ложатся на клитор с мягким нажимом. Я снова издаю тихий стон, мой здравый смысл улетучивается, затуманиваясь дымкой сладкого желания. Это безумие накрыло нас двоих. И здесь только он, я и наше общее безумное желание стереть ссору из головы. Я широко открываю глаза и смотрю в зеркало ему в глаза, открыто и прямо, как и он в мои, не разрывая зрительного контакта в этом зверином порыве ревности и нашего непрекращающегося противостояния.
Он достает из кармана презерватив, и, разорвав зубами фольгу, быстро раскатывает его и снова входит в меня. Толчки становятся сильнее, жестче и яростнее, так, что я впиваюсь пальцами в столешницу до боли в костяшках. Закусываю губу, стараясь не издавать стонов, но это плохо получается. Глаза закатываются, а ноги цепенеют. Страх быть пойманными полностью растворился. Сейчас меня волнует только одно – от его напора и раскручивающегося внутри напряжения в теле я еле держусь на ногах.
– Коннор, – шепчу, собирая остатки сил и судорожно втягивая воздух, – я больше не могу.
– Давай, кричи, – он наклоняется ко мне, закрывая мне рот рукой и я судорожно вскрикнув, начинаю обмякать в его руках, но он подхватывает меня, продолжая двигаться и спустя несколько толчков, замирает с глубоким гортанным стоном.
Я оседаю на пол вместе с ним и платье само по телу скользит вниз. Отдышавшись, я смотрю на него, уже не злого, но все еще с ревностью во взгляде.
– Прошу, не ревнуй меня, – тихо шепчу ему в губы, – ты единственный парень, который глубоко и прочно засел в моей голове, – я начинаю тихонько смеяться, – несмотря на то, что мы с тобой всё время выясняем отношения.
– Ты тоже у меня сидишь где-то вот здесь, – он показывает рукой на грудную клетку, – и я не могу тебе обещать, что не буду тебя ревновать Кирстен. И если ты со мной – значит ты только моя, понимаешь?
Я тихонько киваю и наклоняюсь для лёгкого поцелуя. Целую его с нежностью, едва прикасаясь к губам, но Коннор притягивает меня сильнее к себе и впивается в губы. Этот поцелуй становится другим – жадным, и страстным, но это не очередная прелюдия. В поцелуй вложены отчаяние и дикая сила, но силой этой не движет влечение. Что же с ним происходит? Нет, здесь что-то иное и я открываю глаза, чтобы посмотреть на него. И замираю от увиденного - Коннор с диким отчаянием меня целует, весь отдавшись захватившему его порыву, зажмурив глаза, а по щеке скатывается одинокая мужская слеза. Слеза отчаяния и мужской боли, боли о которой я узнаю, если он позволит.