— Вообще не вопрос, товарищ майор! Если вы даете такое указание, то я запросто! — наблюдая краем глаза, как луноликий бздун торжествующе расплылся в улыбке, я достал из сейфа отписанный мне материал.
— Вот здесь, в левом углу, — я придвинул к Мухортову стопку бумаг и протянул ему авторучку.
— Чего ты мне это суешь?! — неодобрительно отодвинувшись, замполит не принял в руки ни бумажки, ни самописку.
— Указание своё вот здесь изложите и всё! — я придвинул бумаги еще ближе к нему. И авторучку протянул прямо ему в руку. — Пишите, Вениамин Семенович, а я выполню! — разглядев зрачки напряженно внимающей Доры Афроимовны, я не удержался и подмигнул ей. По-товарищески.
— Корнеев, ты ваньку-то не валяй, ничего я тебе на твоих портянках писать не буду! — злобно зашипел товарищ Мухортов, уже не обращая внимание на беспокойно колышущуюся Дору и на ёрзающего на стуле газовщика Вязовскина, — Ты зря так со мной, Корнеев! — в полный голос уже брызгал слюной замполит, — Я ведь тебя, суку, в бараний рог согну!! Ты, падла, кем себя возомнил?! Тебе же, паскуда, никакой блат не поможет, потому что я тебя по политической линии с говном смешаю! Так смешаю, что все твои покровители от тебя шарахаться будут, как от чумного! — теперь я уже совсем не беспокоился, что тетки что-то из мухортовского блажняка недослышат или пропустят.
— А если я выполню ваше указание и отказной сделаю, тогда, что? — посмотрел я испуганно на оплот и надёжу советского государства, — Тогда не будете меня с говном мешать, Вениамин Семенович?
Товарищ майор моментально утих и впился в меня пронзительным взглядом. Но я выдержал экзамен и выражения испуга с легким налетом дебильности на лице удержал. За последнее время я уже не единожды сыпался на переборе мнимого простодушия, но сегодняшний случай, явно, не из той серии. Этому отупевшему на своей синекуре м#даку далеко до Данилина. И до Ахмедханова ему, как до китайской столицы. Да еще обратным ходом и в коленно-локтевой позиции.
— Тогда, Сергей, я тебя уже к этим майским праздникам кандидатом в члены КПСС приму! — торжественно обещнулся мне партиец, — Слово коммуниста тебе даю! — лицо Мухортова стало таким благостно-суровым, что мне даже захотелось медаль на свою грудь с его профилем на аверсе.
Обретший за последнюю минуту барственное достоинство Вязовскин, смотрел на меня с нескрываемым презрением. Он окончательно убедился в моей ничтожности и желал только одного — поскорее покинуть стены РОВД.
— Ладно, я подумаю над вашим предложением, товарищ майор, а пока мне придется задержать Алексея Мордухаевича на трое суток, — я вытянул из ящика стола бланк постановления о возбуждении уголовного дела и начал его неторопливо заполнять, — Ты уж извини, Алёша, но закон того требует! — вздохнув, посочувствовал я душистому бузотёру.
Еще примерно час-полтора в моем кабинете были Содом и Гоморра. После всех криков, слез и попыток меня скоррумпировать, я сдал бздуна, задержанного в порядке статьи сто двадцать второй УПК помдежу и шементом удалился из РОВД. Я даже не стал предупреждать о своей отлучке Зуеву. Направив свои стопы в Дом Молодежи, я торопился поспеть туда до обеда.
В этом богоугодном заведении меня интересовал пока-что один человек, а уж там, как пойдет. Человека звали Сергей Коваленко. Именно его проклинал в своих бедах, визжащий на пару с мамой, диффузионный каторжанин Вязовкин. Меняя рыдания на истерический смех, он, видимо, слегка тронувшись умом, доказывал ревущей, как белая медведица в жаркую погоду, Доре Афроимовне, что все его беды от интриг того самого Сергея. Который Коваленко. Вот я и сделал стойку на этого таинственного персонажа, переполненного коварством.
В том, что с арестом Вязовскина вряд ли что выгорит, я не сомневался. Не санкционирует мое постановление районный прокурор. Ресурсов на это у родни бздуна хватит с избытком. Потому я и выписал Алёше рубль двадцать две по УПК РСФСР, надежно закрыв его своей властью в чулан на семьдесят два часа. Так-то и хрен бы с этим засранцем, как нарёк его Алексей Константинович Данилин, но без него, без амбициозного бздуна Алёши, Мухортова окоротить я не смогу. А, значит, этот политический упырь может прибрать к рукам мою квартиру.
Пресловутый Сергей Коваленко оказался высоким парнем с открытым и приятным лицом. На изощренного мерзавца, изводящего своим иезуитством порядочных людей типа Алёши Вязовскина, он был не похож. Либо очень умело прятал свою темную сущность.