— Здорово, Аверьяныч! — бодро протянул мастеровому руку Еникеев, — Как сам то? Всё нормально? — мой бывший внештатник по-хозяйски взял со стола граненый стакан и потянулся к кустарному аппарату с самодельной газировкой.
— И вам не хворать! — поверх очков оглядел нас мастер, — Чего вы толпой по заводу шарахаетесь?! — недовольно пробурчал он, поздоровавшись за руку со всеми, — Сегодня зам главного инженера дежурит, не приведи господь, припрется! Это вам не парторг, ему лапши на уши не навешаешь!
— Они сейчас уйдут, Аверьяныч! — успокоил я пожилого мастера, — Здесь только я с тобой останусь. Ты бы мне дал одежку какую местную, а?
Литейщик встал из-за стола и прошел в угол к жестяному шкафу. Оттуда в мою сторону полетела пахнущая гарью роба.
— Хрен с тобой, оставайся! — вернулся он за стол, — А вы идите отсюда и часа через четыре вертайтесь, раньше все-равно не получится! — объявил он моим спутникам.
Еникеев и Вова послушно застучали каблуками по каменной плитке на выход, а я начал распутывать вязки на мешковине с бронзовым Ильичом.
— Ты чего там вошкаешься? — недовольно поинтересовался Аверьяныч, — Другую елду притащил, что ли? Тогда до утра провозимся. И цена вполовину вырастет от прежней, с того-то я форму уже сделал!
— Нет, это я бронзовый образец на всякий случай захватил, — пояснил я мастеру, — Так-то он один в один с тем гипсовым, который тебе Толик передал.
— Ну и хрен тогда на него! Брось его и к печке пошли, у меня там все готово! Ты металл принес? — убирая в дермантиновый футляр очки, спросил фасонщик.
— Принес! — я не без усилий поднял с пола каждой рукой по тяжелому солдатскому сидору.
— Ну пошли тогда! — Аверьяныч направился на выход из подсобки, — А мешок с болванкой под лавку сунь, никто тут на него не позарится! — дверь, однако, он замкнуть на замок не поленился.
Какое-то время мы поплутали по темным коридорам литейного производства и вскоре оказались на месте. Но не в самом цеху, а в отдельном помещении. Которое больше было похоже на хорошо оснащенную мастерскую. Здесь стояли несколько массивных металлических столов с тисками и другим непонятным мне оборудованием и приспособлениями. В углу располагалось кубическое сооружение, со всех сторон обваренное швеллерами и уголками черного металла.
— К печке тащи! — указал мне на этот угловой агрегат литейщик, а сам направился к электрическому щиту.
Пока я допер свои мешки до угла с печкой, он пощелкал рубильниками и выключателями, и над головой загудели, все сильней разгораясь, лампы. В мастерской стало светло, как днем. На верстак перед махиной, которая была названа печкой, Аверьяныч поставил массивную посудину с крепкими проушинами вместо ручек.
— Сюда вали! — кивнул он на мои сидоры.
Я начал развязывать мешки и доставать из них набитые шлихом противогазные сумки. Тяжеленные и замотанные в клеенку. Да еще закрученные поверх всего этого изолентой. Когда я высыпал уже третью котомку, фасонщик запустил руку в свою литейную посудину и достав оттуда корявый кусок желтого металла, поднес его к глазам.
Я на всякий случай перестал сыпать шлих и сосредоточился взглядом на литейщике. Сначала у него увеличились глаза, а потом он испуганно выронил из руки то, что полминуты назад вынул из своего тазика. Лицо плавильщика тоже стало немного другим. Оно напрочь утратило уверенность и степенность незаменимого заводского специалиста.
— Это не бронза! — икнув, сообщил он мне шепотом.
— Я знаю, Аверьяныч, — не стал спорить я с опытным мастером, — Знаю, что не бронза это. И не латунь. И даже не медь. Мы с тобой оба знаем, что это такое, Корней Аверьяныч. И больше, кроме нас, никто этого не знает! — я пристальным взглядом впился под бесцветные брови умельца, — И не узнает! Из золота мы будем с тобой Ленина делать! Или ты, Корней Аверьяныч, считаешь, что Ильич этого не заслужил? А? Так ты, Аверьяныч, только скажи! — теперь уже оголтелый фанатизм в моем пылающем взгляде зашкаливал безмерно. Как количеством, так и радикальным качеством. Во всяком случае, я старался, чтобы все так выглядело.
— Достоин! — поперхнувшись, в два приема прокашлял литейщик, — Пятьсот рублей!! — добавил пролетарий уже более осмысленно и внятно.
— Тысяча! — не согласился я с профессионалом, — Тысяча! Но, чтобы все было очень качественно и строго в соответствии с образцом!