— Говори! — проснулся боевой товарищ, — Я для тебя теперь все сделаю! Я и раньше бы всё сделал, а теперь вообще всё! — и тут же опять съехал с глузду, — Серега, мы там со Светкой были. Так она второй день плачет. Не верит она, что мы там жить будем! Лучше бы я ее с собой туда не брал! — Вова договорил и опять ушел в себя, глядя сквозь меня пустыми стеклянными глазами.
— Нагаев, твою татарского бога мать!! — я начинал уже злиться на своего друга, — Меня не сегодня-завтра на шконку присодют или еще чего хуже, а ты тут стоишь и пальцем в жопе ковыряешься! Проснись! Вова, бл#дь!! — и я уже почти из всех сил сунул ему по ребрам.
Друг болезненно скривился, но взял, таки себя в руки и мы отступили под лестничный марш.
— Ты же своего «Мастера» в «Динамо» получал? — я побольнее сжал предплечье друга.
— В «Динамо», — подтвердил Нагаев, — Я с шестого класса, как пришел в «Динамо», так и всегда только в нём был! Даже, когда в технаре, в КИПТах учился, то не за «Буревестник», а за «Динамо» всегда боролся! — Вова явно гордился своим патриотизмом и верностью родному обществу.
— Значит, ты и на динамовскую базу вхож? — затаил я дыхание, — Ну, чтоб не, как я, мент обычный, а как родной и свой в доску?
— Так я же тебе говорю, я там с шестого класса жил практически! А два месяца в году, жил там в самом прямом смысле. Плюс сборы. Ну и соревнования, — удивленно смотрел на меня друг, не понимая такого моего интереса к его спортивной судьбе и к его родственным отношениям со спортобществом.
— А ты знаешь, где там важные командировочные останавливаются? В каком корпусе, в каком крыле и на каком этаже? — задал я вопрос, из-за которого, собственно, и приехал проведать друга.
— Знаю! — снова не разочаровал меня мой лучший друг, — Только их не в корпусе селят, их селят в коттедже. Там в дальнем углу базы, за своим забором, два коттеджа стоят и один из этих домов люксовый. Вот в нем шишек и селят!
А это уже плохо! Локализованная зона за отдельным забором. И дом тоже отдельный, а не общий корпус, в котором постоянно кто-то шарахается.
— Ты можешь туда съездить и аккуратно поспрашивать про троих мужиков, которые сейчас там квартируют? Москвичи они.
— Могу! — сразу согласился друг, — Когда надо?
— Да вот прямо сейчас! Почту с материалами у Щекаева получишь и езжай! — не стал я давать Вове время на раскачку. — А вечером у Боровиковой в комплексе встретимся и ты мне расскажешь, как съездил.
— Боровикова уже не в комплексе, её неделю, как на весь соцкультбыт назначили! — сообщил мне новость Вова. — Звонила мне она, про тебя спрашивала. Говорит, что все помнит и всегда готова отплатить добром. Про деньги опять заикалась, но я ее шуганул. Всё, как ты велел.
— Растут люди! — порадовался я, — Но кто-то же вместо нее там остался? Чтобы нам с тобой явку предоставить?
И в ответ на подтверждающий кивок я велел Нагаеву в шесть вечера быть в общаге. На том мы с Вовой и расстались.
Вчера, когда Эльвира уже спала, сам я долго не мог уснуть. Всё пытался уложить в голове то, что укладываться никак не хотелось. Удручало меня не сообщение о внеплановой беременности, а то, что надежных гарантий того, что мой ничем не спровоцированный и такой внезапный недруг Мелентьев от меня отлипнет, не было. В том, что он со своей шайкой вернется в Москву не солоно хлебавши, я не сомневался. Как почти не сомневался и в том, что его, скорее всего, из МВД выпрут. Но вот в том, что его изолируют на какое-то время, у меня были большие сомнения. И гнёт этих сомнений меня тревожил!
От Советского я опять отправился на остановку. Только на этот раз через дворы и мимо внутриквартальной котельной с огромной кучей угля во дворе.
Протиснувшись между металлическими гаражами и находясь в непросматриваемой зоне, швырнул через забор свой свежеприобретенный тубус. Следом за ним закинул и папку. Теперь я уже не был студентом. Свернув не направо, а налево, я двинулся к трамвайным путям. До звонка Севастьянову оставалось часа три и я решил употребить их на шоппинг по-советски. Адрес спекулянта Брусенцова из головы еще не выветрился и я направился прямиком к нему.
Мне повезло, Александр был дома. Растирая глаза на заспанном лице, он повел меня по темному коридору мимо висящих на стенах велосипеда, корыта и прочего хлама в свою комнату. Был он со мной предупредителен и даже предложил чаю, от которого я отказался.
Усевшись на предложенный стул, я оглядел комнату. Склада она не напоминала, просто была жилищем. Такая чистенькая и бедноватая комната учительницы-пенсионерки. Появилась мысль, а не зря ли я пришел к студенту.