— Да ничего особенного! — отмахнулась мечта поэта или каприз художника.
— И всё же? — испытывая состояние относительной сытости, проявил я таки настойчивость.
— Ну, день рождения у меня будет! — поняв, что правды я всё равно добьюсь, ответила прокурорша.
— И который годик нам минул? — продолжил я пытать потенциальную именинницу, исходя исключительно из утилитарных соображений.
— А разве женщин прилично спрашивать о возрасте?! — заюлила вчерашняя пионерка.
— Душа моя, ты пока еще в тех годах, когда на эту тему можно не заморачиваться? — мягко, но уверенно сообщил я Наталье Сергеевне чистую правду, — Тебе даже кокетничать на эту тему нет никакой нужды! И потом, ты не забывай, я же милиционер и тайн от меня, как и от доктора, быть не может. Даже у женщин!
— Двадцать два! — поверила мне помощница прокурора, — Я в школу в шесть лет пошла. Придешь?
— Ну, если рядом с собой посадишь, то приду! — сдался я, поглядывая на подоконник.
— Я подумаю! — благосклонно подарила мне надежду хозяйка кабинета и я встал.
Мне еще надо было посетить подругу моего донора. Удавка, из переплетённых женских пальчиков на моей шее, уже начинала натирать кожу.
— Нюра, это я! Здравствуй, Нюра! — зайдя в кабинет Злочевской, я сразу же протянул ей купленную по дороге из театра шоколадку.
— Гад ты, Корнеев! — выхватила у меня из рук плитку Злочевская, — Я же тебя сто раз уже просила!
— Видишь ли, алмаз души моей, в далекой юности мне нагадала цыганка, что счастье мне составит лишь одна женщина на всей планете, — Злочевская затихла и напряглась, — Уж не знаю, наврала она мне или нет, но имя той счастливицы именно Нюрка! — на зазнобу своего донора я смотрел без тени улыбки, — Ладно, где дела?
Анна Романовна встала и, достав из сейфа стопку уголовных дел, положила её на стол. Потом так же молча прошла на свое место и села на стул. Подхватив дела, я шагнул к двери.
— Стой! — окликнула меня Анька, — Не верю я тебе! Корнеев, ты ведь сейчас опять соврал?
— Эх, Нюра, Нюра! — остановился я на пороге, — Ну откуда в тебе столько недоверия ко мне и злобы! Пожалуй, права ты, ничего у нас с тобой не получится, слишком разные мы! — не дожидаясь реакции, которая не была предсказуемой, я быстро шагнул за дверь. Пусть теперь попробует предъявить мне претензии за грядущие именины! А Стаса надо вытаскивать!
В райотделе я уже был через пятнадцать минут. Не заходя к себе, я заглянул к начальнице.
— Что нового на производстве Лида? — полюбопытствовал я, принимая из рук подруги чашку с кофе. — Как обстановка? Нормализуется?
— Всё веселишься? — скептически хмыкнула Лидия Андреевна, — Зря! Завтра заслушиание будет по сто восьмой! Я понять не могу, времени прошло с гулькин нос, а из города уже заслушивать едут! Как-то всё через одно место!
— Ты как всегда права, любимая, у пидарасов всё через жопу!
Глава 5
Надо было побыстрее переговорить с Гриненко. Скорее всего он еще даже и не подозревает, насколько плохи его дела. Не заходя к себе, я пошел на третий этаж, где квартировало отделение уголовного розыска.
В отличие от всех других служб райотдела, дверь в крыло ОУР постоянно была закрыта на замок. Поскольку не всегда можно было засунуть в камеру доставленного для отработки персонажа. Зачастую камеры либо забиты, либо дежурный встаёт в позу и начинает требовать документальные основания для помещения гражданина в чулан. Его-то, то есть, дежурного, понять как раз можно. Любой проверяющий из городского или, не дай бог, областного УВД за незаконное помещение гражданина и содержание его в камере, способен обеспечить дежурному строгий выговор. А то и неполное служебное соответствие занимаемой должности. Если выговор уже есть.
Вот и сидели, и стояли вдоль стен коридора ОУР всякого рода граждане, привлёкшие к себе внимание оперов. А, чтобы они не свалили из неприветливого заведения, дверь постоянно была на замке. Как граница.
Погромыхав кулаком, а потом уже и ногой по многострадальной двери, я наконец-то привлек к себе внимание.
— По голове себе постучи! — раздался из-за преграды знакомый голос, — Что за народ! Ни стыда, ни воспитания, — в приоткрывшемся проёме показался Гусаров, — Аааа! Серёга! — опер отодвинулся, пропуская меня, — А чего не позвонил? Я бы тебя встретил. Ты к кому?
— Стас на месте? — я перешагнул порог, — Мне Гриненко нужен. Срочно!
— Он на территорию пошел, — и приглушив голос, добавил, — Встреча у него с человеком. Через час вернется.
Встреча с человеком, это значит, что опер выдвинулся на контакт со своим «шуриком». Агентом, то есть. И контакт этот либо плановый для рапорта, либо внеплановый для конкретного дела.