— Ты где вчера день провёл? — подал голос городской «колбасник», — задавая вопрос, он шелестел фантиком шоколадной «Белочки».
Не считая нужным изображать раболепие перед якобы непонятным мне персонажем, я не обращая внимания на шуршащего, продолжал, аки пёс, преданно смотреть на Дергачева.
— Это из городского УВД товарищ, — пояснил мне мой начальник, не называя ни имени, ни звания, ни должности представленного, — Ты, лейтенант, постарайся ответить на все его вопросы, — как-то неопределённо, то ли приказал, то ли попросил подпол.
Товарищ из УВД неодобрительно зыркнув на Дергачева, надменно откинулся на спинку стула. Тон обращения подполковника ко мне, ему явно не понравился. В отличие от меня.
— Итак, я слушаю тебя лейтенант! — засунув конфету целиком в рот, он потянулся за чашкой с чаем, — Вопрос тебе повторить? — промычал он. Борясь зубами, два из которых богато блестели золотом, с шоколадом.
— Не, не повторить, — легкомысленно покачал я головой. На всякий случай, краем глаза отслеживая реакцию шефа на своё откровенное хамство, — Вы лучше представьтесь для начала! — продолжил я в том же ключе, отметив весёлые искорки в глазах Дергачева.
И в ту же секунду подался в сторону от чайного фонтана. Которым, от возмущения, не удержав во рту, прямо через стол прыснул любопытный товарищ из городского УВД.
— Это как понимать, Василий Петрович⁈ — вытирая носовым платком лацканы своего заграничного пиджака, продолжал кипятиться всë тот же товарищ из города, — Он у вас, что, совсем безумный и неуправляемый? Ты, чего себе, щенок, позволяешь? В дворники захотел⁈ Так я тебе это быстро устрою!
Последние три фразы «колбасный» товарищ из городского УВД адресовал уже не Дергачеву, а мне.
Меня посетило чувство глубокого удовлетворения. Своего я почти добился. Засланного казачка напрочь расстроил и из берегов разумного хладнокровия вывел. И, самое главное, теперь я точно знаю, что моё районное руководство под водочными жуликами, как привокзальная блядь, не лежит. Оно не только не в доле у ликёро-водочной шайки, но еще и не намерено прогибаться. Сдавая меня им на полдник в виде десерта. А, значит, надо додавливать ситуацию в лице вот этого сладкоежки. Пока Дергачев не окоротил меня и не надел на мои сахарные уста строгий намордник.
— Вы зря кипятитесь, дорогой товарищ из УВД! — сочувственно изрёк я, глядя на его заляпанный шоколадными пятнами лапсердак, — Скажите тем, кто вас сюда послал, что все доказательства у меня на руках. И, что у меня уже заготовлены постановления на арест и содержание под стражей всех должностных лиц, причастных к хищению. И в течение часа с этими бумагами я буду у прокурора! И таки да, если вас еще что-то интересует, вы не стесняйтесь, спрашивайте!
Дергачев продолжал сохранять молчание. Но теперь он это делал не так, как еще минуту назад. Он не получал удовольствие, он охреневал. В самом прямом смысле этого слова. И, скорее всего, делал это без какого-либо удовольствия. Тупо переводя взгляд с меня на товарища из УВД. А потом он проделывал это же действие, но в обратной последовательности.
Товарищ из города не стал дальше проявлять неуместное любопытство. Буркнув что-то невнятное Дергачеву, он подхватился со стула и стремительно ринулся вон из кабинета.
Никак не желая упускать достигнутого результата, я дождался, когда бэх выскочит в приёмную и поспешил вслед за ним. Так же, как и он, на ходу выразив что-то извиняющееся еще не пришедшему в себя подполковнику.
Догонять вражеского засланца я не собирался. Но проследить его маршрут в ближайшие полчаса мне очень хотелось.
— Продержи Вязовскина еще час! — крикнул я в «кормушку» витрины ОДЧ, — Всего час! Я скоро вернусь!
Хреново! Дежурный запросто может нагнать бздуна из камеры. Содержать в чулане гражданина без каких-либо на то оснований, это есть ни что иное, как грубейшее нарушение социалистической законности. За которое могут спросить на полную катушку. И с меня, и с дежурного по РОВД. Даже свои, которые из вышестоящих милицейских инстанций. Не говоря уже про прокурорских друзьях человека.
Не обращая внимания на летящий мне вслед мат из-за стекла ОДЧ, я выскочил из дверей райотдела. Важнее всего мне сейчас было знать, куда кинется выведенный мною из себя товарищ из городского УВД. В обком к Лобачеву или же прямиком на «ликёрку»?