Туполев был «драгоценной» для страны личностью. Ему не разрешалось летать на самолетах, даже пассажирских – опасно! Министрам можно, а ему нельзя. Ему, как и Сталину, только поездом. Страна не имеет права рисковать таким человеком. А ведь фронтовой бомбардировщик ТУ—2 он создал в тюрьме – в так называемой «шарашке». Это была потрясающая воображение тюрьма. В ней было конструкторское бюро, в котором работали и Туполев, и Королев, и многие другие, значимые в науке и технике люди, в полной изоляции от внешнего мира. Туполев посажен туда был на 25 лет, а когда на аэродроме взлетел первый экземпляр ТУ—2, он похлопал по плечу полковника, который был его личным конвоиром, и сказал: «Вон полетели мои 25 лет». Прошло более полувека со времени «шарашки», но до сих пор гадают историки: зачем была создана эта тюрьма, где заключенные работали над секретными проектами и создавали оружие. Зачем посадили туда людей, которым доверяли такие работы. Много загадок оставили историкам Берия и Сталин. И есть и будет много историков, которые будут знать на эти загадки точный ответ, который будет зависеть от политической конъюнктуры.
Приезжал Туполев и на Управленческий. Доводка двигателя шла с большим трудом.
Однажды ему в нашем ОКБ приспичило по большому. Пришел он из туалета и велит позвать Попова – директора завода. Попов бежит – Туполев позвал!!! А Туполев, похлопывая его по лысине, спрашивает, что это, мол, за туалет у Кузнецова, что я, как курица на насесте, должен корячиться.
Попов сам был примечательной личностью. По специальности он был металлург. Еще до войны им был разработан сплав и технология литья траков для танков. Политбюро ЦК ВКП (б) наградило его оригинальным способом – ему дали право первоочередного бесплатного проезда на любом виде гражданского транспорта Ему раньше, чем генералам и министрам выделялось любое купе т.е. для всей семьи в любом поезде и на любом пароходе. (По служебным делам министры и генералы ездили на ведомственном транспорте). Такая вот байка ходила среди нас. Так ли было на самом деле, я не знаю, но байка такая ходила. Мы осваивали новую газотурбинную технику и Попова направили к нам. Когда в Куйбышеве развернули металлургический завод по производству алюминиевого проката, Попова направили туда.
На нашем заводе директор завода подчинялся Кузнецову, который был «Ответственным руководителем». Отблеск этого верховенства Конструктора освещал и нас, когда мы приходили в цех.
Повозившись с аналогом американской летающей крепости, Туполев заложил самолет ТУ—95, принципиально отличающийся от всех прототипов. Это был самолет со стреловидным крылом и воздушными винтами в качестве движителей. Для этого самолета потребовались двигатели мощностью в 12 000 л.с.
Таких двигателей еще не было, но был двигатель ТВ—2Ф, и в качестве временного выхода из положения было решено сделать «спарку» – двигатель 2ТВ—2Ф. Это были два двигателя ТВ—2Ф с общим редуктором, который приводил два соосных винта противоположного вращения. Для этого двигателя надо было сделать новый редуктор.
Время держалось под напряжением. Каждый день Кузнецов докладывал в министерство о том, какие двигатели на стендах, какие испытания идут, какая максимальная наработка двигателя на стенде. А требовалась-то наработка всего 100 часов. Считалось, что самолет за 100 часов все равно собьют, а не собьют, так двигатели можно поменять или отремонтировать. В мирное же время военные самолеты так быстро стареют морально, что на один, два полета в год 100 часов тоже хватит. Самолеты Первой Мировой устарели к тридцатым годам, а созданные в начале тридцатых, к началу войны устарели. Самолеты Второй Мировой войны устарели сразу после войны.
Рев работающих на стендах испытательной станции двигателей стоял непрерывно. Мы знали, какой двигатель, и на каком стенде работает, сколько уже наработал и если вдруг шум прекращался, нас охватывала тревога: что случилось? Когда на профсоюзном собрании выступивший сказал, что ночные испытания мешают спать, и на работу идешь не выспавшись, то Кузнецов сказал: «А мы только и спим спокойно, когда двигатель работает».
И двигатель довели до летных испытаний.
Одновременно был заложен новый двигатель НК—12, в котором были воплощены смелые, по мнению немцев, идеи Кузнецова (степень сжатия в компрессоре в два раза больше принятых в практике того времени). И хотя проектирование многих узлов выполнили немцы, Бранднер в упомянутой статье в «Интеравио», автором проекта двигателя назвал Кузнецова.