Пожалейте нас – ЖИТЕЛЕЙ!
Как и все жители, поселок у Царевского кургана я буду именовать по-старому – Царевщина.
До Царевщины с Управы я за полчаса доезжал на автобусе, а из Царевщины на работу шел, пересекая по насыпной дамбе еще одно старое русло Курумки у подножья кургана, саму Курумку, протекающую под дорогой в полутораметровой бетонной трубе, и чистый заливной луг. Дорога на турбазу идет по лугу в обход леса с расположенными в нем базами летнего отдыха. От автобусной остановки в Царевщине, до вагончика для сторожей на турбазе, минут тридцать – сорок хода (в зависимости от погоды).
В любую погоду – и солнечным утром, и в жестокий мороз, и в дождь, и в снежную пургу и в половодье – мне эта дорога доставляла огромное удовольствие. В непогоду шел, получая удовольствие от преодоления этой непогоды. В хорошую погоду – наслаждаясь красотой природы.
Преодолевая грязь, снежные заносы чуть ли не по пояс, свирепый ветер при тридцати градусном морозе.
Наслаждаясь тишиной и любуясь опушками леса по краям луга, панорамой Сокольих гор за лесом, зеленью лета и красками осени, широким разливом весной и чистой белизной солнечным зимним утром.
«Когда жестоко ветер веет, когда бросает дождь в лицо, когда нещадно солнце греет, тогда и сердцу горячо» (нет, нет, это я не сейчас, это еще в студенчестве на первом курсе, как говорит Евтушенко, «Стихи читает чуть не вся Россия, и чуть не пол России пишет их»). А дальше в тех стихах девятнадцатилетнего юноши, разумеется, были строчки об ожидаемом счастье, и сейчас я шел с предвкушением счастья – я шел писать.
С собой несешь еду для себя на два дня и килограмм крупы и 200 грамм самого дешевого жира для собак. Я еще нес для себя литературу, перо и бумагу.
Режим работы: два дня дежурство, и затем шесть дней дома. Всего четыре сторожа, один из них был еще и директором этой турбазы. Отапливалась сторожка электрическим камином и печкой. Для приготовления пищи была газовая плита на две конфорки. Что-нибудь лучшее придумать было б невозможно.
Первое дежурство, еще до оформления, попало на праздничный день. В этот день на базу приехало начальство во главе с генеральным директором – поболтать, выпить под шулёмку (картошка с мясом) и погонять бильярд. Обслуживал их в большом клубном зале сторож – директор Левин Андрей Яковлевич, который на этот случай приехал специально. В его обязанность входило натопить печку – огромную буржуйку, выдать посуду и потом ее помыть. Варили они сами.
Ко мне в сторожку перед застольем зашел один из приехавших. Еще было светло, избегая душеизлияния, я ушел на берег и присел на поваленный ствол, любуясь Волгой, закатом и Жигулями. Турбаза находится непосредственно перед Жигулевскими воротами, на самом изгибе Волги, где она обтекает Жигули, так что вид открывается в одну сторону чуть ли не до Тольятти, а в другую до окраин Самары. Когда стемнело, и я вернулся в сторожку, гостя не было – он после застолья или гонял шары, или ушел поболтать в вагончик директора, в котором тот летом жил с семьей, и где был телевизор.
В обязанности сторожей входило вечером включить уличное освещение, а утром его выключить. Зимой – почистить от снега дорожки у клуба, у сторожки и у туалета и накормить собак. Летом – открывать и закрывать ворота для проезда машин и выдавать для катания и для рыбалки лодки. Левин все лето на базе, так что, предупредив его, можно было самому без ограничения купаться. В качестве нагрузки для тела, осенью и в половодье я с удовольствием заготавливал на зиму дрова.
Турбаза принадлежала конторе «Стекломонтаж». Бригады этой конторы по Среднему Поволжью, включая Пензу и Южный Урал, занимаются монтажом стеклянных трубопроводов для пищевой, химической и металлургической промышленности.
На турбазе, кроме утепленных строительных вагончиков, в одном из которых сторожка, а другой закреплен за директором, 13 летних домиков и большой двухэтажный клуб. Домики в основном закреплены неофициально за начальством; большую часть лета в них живут бабушки с внуками, которые приезжают после половодья в середине июня и к началу сентября отдыхающие исчезают. В большом двухэтажном здании на первом этаже большой зал с большим бильярдом и несколько комнат. На втором этаже в комнатках останавливаются бригады, приезжающие за зарплатой и новыми нарядами на работу.
Ни шума, ни музыки, ни радио, ни телевидения. Только во второе воскресение августа, во Всесоюзный День Строителя на базе устраивается праздник. Шумит музыка, устраиваются соревнования мастеров – умельцев, которые тут же делают замысловатые стеклянные устройства. Потом небольшая торжественная часть с награждением грамотами за производственные успехи и общее застолье с песнями и танцами.