— Слушай, мы тут влипли в серьезное дерьмо, мать его. Думаю, плохие парни вычислили меня и одного из моих агентов. Мы едем в старом красном «мерседесе», к югу от Самара, по шоссе один. Нас преследуют две машины. Первая — желтый «шевроле». Если сможете поднять в воздух вертушки, возможно, спасете пару человек.
— Вас понял, — повторил дежурный. — Оставайтесь на связи. Связываемся с вертолетами, находящимися в воздухе. Посмотрим, что сможем сделать.
Феррис обернулся, посмотрел на желтую машину, едущую сзади, и увидел, как из заднего окна на водительской стороне высунулся человек. У него в руках было что-то большое, прямо как телекамера. Хрен тебе, понял вдруг Феррис. РПГ.
— Быстрее, — сказал он Бассаму. — Как только можешь.
Бассам и так разогнал машину по полной, стрелка спидометра перевалила за сто тридцать километров в час, сто сорок, начала подбираться к ста пятидесяти. Но впереди ехали другие машины, и надо было сбрасывать скорость, чтобы не врезаться в них.
В следующее мгновение свет перед глазами Ферриса померк. Он не слышал грохота гранатометного выстрела и увидел лишь вспышку света слева от себя, рядом с Бассамом, а затем раздался грохот разрыва гранаты в районе переднего моста машины. Все стало белым и пошло словно в замедленном действии. Взрыв подбросил машину вверх, она грохнулась обратно, подскочила снова, грохнулась второй раз и, наконец, снова поехала вперед на всех четырех колесах. Он услышал пронзительный вопль. Бассам что-то кричал по-арабски. Феррис увидел, как из ран на его груди хлещет кровь. А, черт, подумал Феррис и медленно, словно в высвеченных стробоскопом кадрах, протянул руку к Бассаму, но тут же в ужасе отдернул ее. На месте живота Бассама была мешанина из крови и внутренностей. Осколки гранаты вскрыли ему живот не хуже скальпеля хирурга. Бассам кричал от боли, но каким-то чудом продолжал сжимать руками руль и давить ногой на педаль газа. Затем Феррис почувствовал, что его ногу что-то жалит, будто ее сверху донизу искусали осы. Посмотрев вниз, он увидел, что осколки гранаты задели и его. От середины бедра и до икроножной мышцы нога превратилась в кровавое месиво с проглядывающими сквозь него костями. Он ощупал пах, чтобы убедиться в том, что хоть там все на месте.
— Вести можешь? — крикнул Феррис.
В ответ он услышал лишь крик боли, но тем не менее Бассам как-то ухитрялся лавировать между машинами, остановившимися после прогремевшего взрыва. Проехав, он снова начал набирать скорость.
— Вести можешь? — снова спросил Феррис, но уже знал ответ на этот вопрос. Машину начало водить из стороны в сторону, жизнь в глазах Бассама угасала с каждой секундой, он обмяк и упал на руль.
Феррис схватился за руль и выровнял машину, но вот поставить левую ногу на педаль газа поверх ноги Бассама он уже не мог, поскольку она не повиновалась ему. Машина начала сбавлять скорость. Вот, значит, какая мне смерть уготована, подумал Феррис. Он вспомнил мать, вспомнил покойного отца. Но не жену. Машина ехала все медленнее, преследователи настигали. Роджер услышал новый громкий звук, но ему было слишком дурно, чтобы понять, что это. Звук становился все громче, а затем раздался взрыв, будто еще одна граната попала в его машину, но у него перед глазами поплыло, и он начал отключаться, не в состоянии осознавать происходящее. «Вот оно, — подумал Феррис. — Я сделал это». Это была последняя мысль, промелькнувшая в его голове перед заполнившей сознание чернотой. «Я сделал это».
Шум, услышанный Феррисом, был грохотом винтов ударного вертолета, взлетевшего из Балада сразу же, как дежурный принял его сообщение. «Апач» в мгновение ока разнес желтый «шевроле», а затем и второй автомобиль преследователей. По сторонам шоссе приземлились еще два вертолета, создав зону охранения. Они вытащили Ферриса из машины, положили на носилки, а потом хотели сделать то же самое с Бассамом, но увидели, что тот уже мертв, и положили его в пластиковый мешок. Спустя несколько минут Ферриса доставили в Балад, в охраняемую зону, за границу, отделяющую жизнь от смерти. Его сразу же отнесли в палату интенсивной терапии полевого госпиталя, и врачи принялись за дело, стараясь спасти не только его жизнь, но и раненую ногу.
Когда Феррис очнулся, первым телефонным звонком, на который он ответил, был звонок от Хофмана. Хофман сказал в точности то же самое, о чем подумал Феррис перед тем, как потерять сознание. «Ты сделал это». Это звучало как эпилог, но, по сути, явилось лишь прологом случившейся с ними истории.
Глава 5