Вдыхаю через нос и тяну руку к следующему выступу.
— Да... — Мои пальцы скользят и я плотно сжимаю глаза, чувствуя как спина начинает наклоняться назад. Я не собираюсь падать, но эта ситуация заставляет меня чувствовать себя беспомощной, что я даже пальцем не могу пошевелить.
— Черт, Келли, — вскрикивает он. — Дай мне руку.
Мои пальцы ухватываются за другой выступ и я сильнее сжимаю их, когда поток ветра утихает. Головокружение обволакивает мой разум, а колени дрожат, подгибаясь подо мной.
— Келли, открой глаза, — мягким, но властным голосом произносит Кайден, и я распахиваю свои веки. Он спустился вниз и протягивал мне свою руку, его ноги были чуть выше моей головы. — Дай мне руку, и я помогу тебе подняться.
Я таращусь на его руку, слово на Дьявола, потому что у рук может быть большая власть: они могу владеть тобою, прикасаться без разрешения. Закусив губу, качаю головой.
— Я справлюсь сама. Поднимусь через минутку.
Он вздыхает, и мышцы на его руке расслабляются. — Ты боишься высоты, да?
Я наклоняюсь вперед, прижимаясь телом к острым камням, выступающим из скалы. — Немного.
— Дай мне руку, — повторяет он мягко, но глаза остаются требовательными. — И я помогу тебе подняться.
Ветер усиливается, обжигая мои щеки. По телу пробегает волна жара, когда я закрыв глаза, кладу свою ладонь в его. Наши пальцы переплетаются, пропуская разряды электричества через мою руку, и я поднимаю свои глаза к нему.
Усилив свою хватку, Кайден подтягивает меня ближе к себе до тех пор, пока я не упираюсь в следующий выступ. Я располагаю свои сапоги напротив его, и он дает мне передышку, прежде чем снова подтягивать к следующему выступу. Когда же он достигает вершины, то отпускает меня, чтобы сначала забраться самому. После, держась за край, он снова протягивает мне руку, я хватаю ее, доверяя ему вновь, и подтягивает меня наверх.
Я пошатываясь, волочу сапогами по грязи и пытаясь восстановить равновесие.
Его рука за моей спиной, чуть выше талии, поддерживает меня. Мое тело застывает, когда взрыв эмоций проходит сквозь меня. Мне нравятся его прикосновения, мягкость пальцев и тепло от его близости. Но тут же в уме всплывают воспоминания о другой большой руке пихающей меня в спину, пока я не приземляюсь на кровать.
Мои глаза разбегаются в разные стороны, когда пряди волос падают мне на лицо, закрывая обзор.
— Не трогай меня, пожалуйста.
— Все в порядке, — говорит он, с вытянутыми руками перед собой, и настороженно смотря на меня. — Я просто помогал тебе прийти в равновесие.
Я собираю волосы и завязываю резинкой.
— Мне жаль... это... это не связано с тобой, клянусь. Просто у меня есть кое–какие проблемы.
Он опускает руки и смотрит на меня довольно долго.
— Не хочу показаться навязчивым, но ты, кажется, нервничаешь. Могу я... Ты не против, если я поинтересуюсь почему?
Я перевожу свой взгляд на его плечо.
— Я бы предпочла не отвечать.
— Хорошо, — спокойно отвечает он и поворачивается лицом к разлому в скале.
Я иду рядом с ним, держа дистанцию между нами. Горы растянуты на многие километры, усыпанные туристами и зеленными цветущими деревьями. Голубое небо кажется бесконечным, и лучи солнца пробиваются сквозь тонкие белые облака. Чувствуется легкий ветерок, взмывающий вверх, он заставляет меня чувствовать себя так, слово я лечу.
— Это напоминает мне картину мистера Гарибальди, что висела у него на стенке.
— Ту, которой он так гордился? И вечно рассказывал о ней? — Кладу руки на бедра, но после слегка приподнимаю ладони вверх, представляя какого это быть птицей, летать так высоко и свободно.
Он смеется, наклоняя голову вперед, и от этого его волосы спадают на лоб.
— Он рассказывает эту историю всем классам?
Я прикусываю язык, стараюсь сдержать улыбку.
— Думаю это что–то вроде традиции. Это было его способом похвастаться, о том времени, когда он не протирал штаны в учебных кабинетах.
Он поднимает голову вверх и медленно выдыхает.
— Как долго ты бы хотела побыть здесь?
Я пожимаю плечами и поворачиваюсь к краю выступа.
— Мы можем вернуться, если ты хочешь.
— Я не хочу возвращаться, — отвечает он, и я замираю. — Разве, что ты хочешь?
Вновь смотрю на горы.
— Я бы хотела остаться здесь подольше, если все в порядке?
— Все просто замечательно. — Он садиться на землю и скрещивает ноги, вытянув их перед собой. Затем похлопывает по месту около себя.
Я смотрю на него долго, а после сажусь рядом в такой же позе, что и он. Мои мышцы сжимаются из–за такой близости, но я не отодвигаюсь.
— Я типа ненавижу футбол, — признается он, вытягивая одну ногу и упираясь в ее колено рукой.
—О, да, — говорю я пораженно. — Как же так?
Его палец пробегается по шраму, что рассекает половину его скулы.
— Мне порой достается своя порция жесткости.
Я опираюсь назад на ладони рук.
— Я тоже не люблю футбол. Там только одна цель и это подчинение.
Он смеется, качая головой.
— Я бы не стал так углубляться, но твою мысль понял. Я всего лишь квоттербек, так что моя задача проста — бросать мяч.
Я провожу мизинцем по земле туда и обратно.
— Я знаю, на какой позиции ты играешь и твои обязанности. Мой отец тренер, мне приходилось слушать рассказы о каждой игре во время ужина.
— Твой отец вроде отличный парень, — утверждает он, искоса поглядывая на меня. — Он мне нравится.
Я знаю, что не должна спрашивать, но ничего не могу с этим поделать. Это беспокоило меня в течении долгих месяцев, когда я оставила его одно, после избиения. Я была уверенна, что это было не единожды. Столько ярости не может взяться из ниоткуда за раз, а потом просто раствориться.
— Кайден, что случилось той ночью? Когда я была в твоем дома... и твой папа, ну, когда он ударил тебя. Такое было и раньше?
— Думаю, что сейчас твоя очередь рассказать что–то о себе, — он уклоняется от вопроса, сжимая руки в кулаки, и костяшки его пальцев белеют так, что шрамики становятся невидимыми.
— Мне нечего о себе рассказать. — Не смотря на него, пожимаю плечами. — По крайней мере, ничего интересного.
Он поднимает руку и показывает, слово держит между большим и указательным пальцем что–то маленькое.
— Давай. Расскажи любую мелочь. Это все, что я прошу.
Нахмурившись, я роюсь у себя в мозгу, в поисках интригующей подробности обо мне, но не слишком личной. Мои плечи поднимаются вверх и вниз, когда я пожимаю ими. — Мне нравится иногда заниматься кикбоксингом в тренажерном зале.
— Кикбоксинг? — удивляется он и морщит лоб. — Правда?
Я выковыриваю грязь из–под ногтей.
— Это хороший способ расслабиться.
Его глаза исследуют мое тело от пальцев ног до лица со впалыми щеками.
— Ты кажешься слишком крошечной для кикбоксера. Не могу представить, чтобы такие маленькие ножки причинили много вреда.
Будь я посмелее, то вызвала бы его на бой прямо сейчас, чтобы доказать обратное.
Поднимаю голову к небу и прикрываю ладонью глаза, чтобы скрыть их от ярого солнечного света.
— Я не занимаюсь этим профессионально, всего лишь увлечение. Это хороший способ... Я не знаю... — Я затихаю, потому что остальное будет слишком личным.
— Чтобы выплеснуть внутренний гнев, — говорит он, скорее всего себе, чем мне.
Я киваю.
— Да, вроде того.
— Знаешь что? — Он смотрит на меня с улыбкой на его полных губах. — В следующий раз, когда пойдешь в зал – позвони мне. Мой тренер, который по сравнению с твоим отцом настоящая задница, просто затравливает меня, пытаясь привести в лучшую форму. Тогда и покажешь, сколько вреда сможет причинить такое крохотное тельце. Я даже поддамся тебе и позволю припереть себя к стенке.
Я прикусываю губу, чтобы сдержать улыбку.
— Хорошо, но я нечасто занимаюсь.
— Только тогда, когда нужно кому–нибудь надрать задницу? — поддразнивает он меня, изогнув бровь.