Не в силах удержаться, я улыбаюсь своим мыслям, вертя салфетку в руках.
— Что тут смешного? — Кайден складывает руки на столе, и его рукава приподнимаются. Крошечные белые линии охватывают внутреннюю часть его запястий, и он стремительным рывков возвращает рукава на место, чтобы скрыть их.
— Давай, расскажи, что заставило тебя так улыбаться.
— Ничего. — Я вновь смотрю на него. — Просто подумала о том, чтобы сказал мой папа, если бы узнал, что его нападающий был курильщиком.
— Думаю он знал. — Кайден склоняется над столом, пододвигаясь ко мне поближе. — Казалось, что он всегда знал о всех наших косяках, но никогда не говорил о них.
— Да, возможно так оно и было. Но однажды он застал моего брата за курением и отнял у него водительское удостоверение на очень долгое время. — Зачем я рассказываю ему это? Совсем на меня не похоже. Я слегка наклоняю голову вниз и вновь концентрируюсь на списке закусок.
— Келли, я сожалею, — говорит он резко, скользнув своими ладонями по столу к моим. Когда его пальцы коснулись моих, я перестала дышать.
— Почему? — мой голос звучит приглушенно.
— Потому что не сказал тебе спасибо... той ночью. — Он накрывает своей большой ладонью мою. Секунда. Чувствую его тепло, и мне нравятся эти ощущения, но затем я снова возвращаюсь к воспоминаниям в моей голове, где я поймана в ловушку и бессильна.
— Все нормально. — Я отдергиваю руку и прячу ее под столом. Мой пульс зашкаливает, пока я пытаюсь всмотреться в меню. — Тебе выдалась еще та ночка.
Он ничего не говорит, убирая свою руку. Я не смотрю на него, потому что не хочу получить очередную порцию отвращения в его взгляде.
– Как думаешь, что они со мной сделают, если я скажу, что хочу съесть гамбургер? — Спрашивает он, легко меняя тему.
Я перевернула страницу меню, хмуря брови. — Значит, у них есть гамбургеры?
– Нет, я шучу. — Он смотрит на меня с другой стороны стола. — Можно спросить у тебя кое-что?
Я киваю с опаской. — Конечно.
— Почему ты уехала в колледж так рано? — спрашивает он. — Обычно, большинство людей хотят провести дома все лето и отжигать на вечеринках.
Я пожимаю плечами. — На самом деле меня там больше ничего не держало, кроме родителей, и мне показалось, что пришло время двигаться дальше.
— У тебя там было не так уж много друзей, да?
На его лице отражаются воспоминания, когда он начинает ухватывать кусочки моей невеселой жизни. К счастью, Сет и Люк присоединяются к нам прежде, чем он может вспомнить больше деталей из прошлого. Они пропахли дымом, а на лицах просто эйфорическое счастье.
— Нет, тут правда много запретов. — Говорит Сет Люку, садясь и вытаскивая салфетку из–под столовых приборов. — А если кто-то нарушает правила, то охрана обычно быстро решает эти проблемы.
Люк разворачивает маленький экран телефона с фотографией пива на нем.
— Ага, такое дерьмо еще у нас в школе было. Однажды у нас был этот гигантский костер, но приехали копы и прикрыли лавочку.
— У вас были серьезные проблемы? — спрашивает Сет, смотря на свои часы на запястье.
— Не особо. — Люк сует зубочистку в рот. — Копы в нашем городе обычно благосклонны к футболистам.
— Время, — бормочет Сет, с беспокойством поглядывая на меня, а я понимающе ему улыбаюсь.
Нога Кайдена продолжает касаться моей под столом, и мне хочется попросить его отодвинуть ее, но я даже взглянуть на него не могу. Я в полной растерянности, потому что какой-то части меня нравится это. Я начинаю терять контроль над своими чувствами, и отчаянно хочу вернуть его назад.
Официантка возвращается и принимает наши заказы. Я стараюсь приложить все усилия и заказать неопасную еду, с намерением съесть ее всю. Однако, когда приносят заказ, мой желудок сжимается, и я могу сказать сразу, что точно собираюсь осилить ее, так же как и всегда.
глава 3
Кайден
Прошла неделя с начала учебного года. Занятия – настоящая заноза в заднице. Меня предупреждали, что в колледже будет труднее, но я не готовил себя к такому количеству работы. У меня не было времени, чтобы сфокусироваться на чём–то ещё в этой жизни.
Я пересекался с Келли дважды после того обеда в ресторане, и оба раза она избегала меня. Мы в одном классе на биологии, но она сидит, так далеко ото всех, как только может, и все время сосредоточена на своей ручке и листе бумаги. У девчонки, должно быть, есть целый блокнот, исписанный заметками, доказывающий то, как она зациклена на всяких предметах.
Я стараюсь не пялиться на неё всё время, но не могу ничего с собой поделать. Интересно наблюдать за тем, как она ни на кого не обращает внимание. Было бы неплохо затеряться в своих мыслях, вместо того, чтобы постоянно беспокоиться из–за какого–нибудь дерьма.
Я собираюсь покинуть класс, уверяя самого себя, что Келли надо побыть одной, в то время как мобильный оповещает меня о звонке. Отец.
— Ты оставил своё барахло в гараже, — первая вещь, которую я слышу от него.
— Прости, — извиняюсь я, заставляя себя дышать и собирать книги. — Но я думал, что мама была не против.
— Твоя мать не имеет право голоса в таких вещах, — резко обрывает он. — Если хочешь хранить своё дерьмо там, сначала спроси меня. Господи, сколько раз ты собираешься все испортить, прежде чем остановишься?
Я хочу поспорить, но он прав. Я порчу в этой жизни гораздо больше, чем нет. Я позволяю ему орать на меня больше пятнадцати минут. Черт, я снова чувствую себя ребёнком.
После того, как я отключаю телефон, то смотрю на себя в зеркало над комодом, анализируя каждый шрам на моем лице, пока они не сливаются в один большой. Вдруг весь этот гнев изливается из меня, и я скидываю все дерьмо с комода с такой силой, что из него выпадает один из ящиков. Вещи Люка разлетаются по полу: зажигалки, фотографии, несколько инструментов, и лезвие бритвы. Он ненавидит, когда его барахло разбрасывают и сойдет с ума, если увидит этот беспорядок.
Я быстро складываю всё обратно, стараясь придать аккуратный вид, и притворяюсь, что не замечаю взгляда белого слона на упаковке лезвия бритвы, которую тут же запихиваю глубоко в ящик. Но все о чем я думаю, держа его в своих ладонях это – как бы не воспользоваться им.
Мои руки трясутся, а мысли уносятся в то время, когда я не был таким; когда я думал, что возможно, только возможно, все не должно вертеться вокруг боли...
Мой старший брат – Тайлер и я возимся в гараже. Ему около шестнадцати, а мне восемь. Он работает над мотоциклом, купленным на деньги, заработанные во время летней работы.
— Я знаю, что он выглядит, как кусок дерьма, — говорит брат, выуживая гаечный ключ из коробки с инструментами. — Но он доставит меня в другое место, подальше отсюда, а это все, что от него требуется.
Он боролся с моим папой весь день и заработал гигантский синяк на руке и порезы на костяшках пальцев. Я слышал, как они спорили, а после избивали друг друга. Это было нормой. Наша обычная жизнь.
— Почему ты хочешь уйти? — Спрашиваю я, крутясь вокруг мотоцикла. Он не был сверкающим или чем–то вроде этого, но казалось, что с ним можно неплохо провести время. И если он может увезти тебя отсюда, то, должно быть, он и в правду был чем–то особенным. — Это из–за отца?
Он бросает инструмент обратно в коробку довольно громко и проводит руками по длинным каштановыми волосами, которые делали его похожим на бездомного, по крайней мере, мой папа говорил так. — Однажды, приятель, когда ты станешь немного старше, то поймешь, что всё в этом доме является одной чертовски большой ложью, и ты будешь хотеть свалить подальше отсюда, независимо от того, сколько это стоит.
Я поднимаюсь на ящик и взбираюсь на мотоцикл, хватаясь за ручки, и силясь перекинуть свою короткую ногу через него. — Ты возьмешь меня с собой? Я тоже хочу уехать.
Он подходит к задней части мотоцикла и приседает на корточки, чтобы проверить шины. — Да, приятель, возьму.
Я поворачиваю руль, делая вид, что уже мчусь по дороге и, на секунду, я вижу жизнь без боли. — Ты обещаешь?