Но моя сестра пребывает сейчас в таком ступоре, что либо ничего не чувствует, либо нарочно ничего не делает, чтобы успокоить кроху. Не прикладывает к животу ладони, не воркует, как обычно. А ведь она умеет это делать, я видела.
Сейчас Машу не интересует её крошечка. Её интересует только реакция Кирилла. Наверно, в данный момент она подбирает в уме нужные слова, чтобы объясниться с ним. Ей придётся очень постараться. Ведь от того, что Маша скажет Кириллу, будет зависеть судьба её ребёнка. Но судя по тому, с каким тупым видом она сейчас уставилась в пол, Маша не может помочь ни себе, ни своему крохе…
А тот всё чувствует и трепыхается изо всех сил…
Блин… Я так больше не могу…
Я должна что-то сделать…
Внутри меня срабатывает какой-то тумблер, и я заливаюсь искуственным смехом:
— Видели бы вы свои лица, ребята! Вы что серьёзно этому поверили? Я же прикалываюсь! Я книгу пишу! Как вам сюжетик? Судя по вашей реакции, отличный выйдет роман! Так и вижу слоганы на обложке! "Близнецы. Встреча годы спустя" или "Он её любит, но она ждёт ребёнка от другого" или ещё лучше "Она не та, за кого себя выдаёт!" Класс! — показываю жест "большой палец вверх" и театрально хлопаю в ладоши.
Хлоп-хлоп-хлоп…
— Нет, то, что мы близнецы — это чистая правда! Вы и сами это видете! — продолжаю театрально смеяться. — А всё остальное я придумала! Короче, мы с сестрой в детстве потерялись, а теперь нашлись! Вдаваться в подробности, как это случилось я не буду! Она сама потом вам расскажет!.. А я это… Я что пришла-то… Сейчас, погодите… — демонстративно шарюсь по своим карманам, будто что-то ищу в них. Хотя прекрасно знаю, где у меня лежит то, что мне сейчас нужно. — Вот! Нашла!
Из нагрудного кармана достаю свой паспорт, только что отданный мне Машей и протягиваю сестре.
— Держи, Дашка! Ты его в моей прихожей забыла, когда у меня в Пригороде была! Помнишь? Два дня назад! — подмигиваю сестре, мол, подыграй мне. — Мы с тобой ещё торт один на двоих слупили! Чаю ведро выпили!.. Короче, вот! Возвращаю тебе твой документ!
Маша в растерянности. Похоже, она не верит в реальность происходящего. Смотрит с опаской, колеблется, но всё же не спеша подходит к мне и осторожно принимает из рук бордовую книжечку.
— Спасибо! — говорит одними губами, смотрит прямо в глаза.
Мой паспорт тонет в кармане её халата, а после её руки мягко опускаются на огромный живот и нежно поглаживают его. Ну, наконец-то… В моей сестре снова проснулась мать, а, значит, малыш снова в безопасности. Вот и прекрасно.
— Пожалуйста! И больше не теряй! — отвечаю я с наигранной строгостью. — И это, Дашуль… Ты расскажи своим домашним, — киваю на Наталью и Кирилла, — кто я и что я. Занятная вышла история! Вы, ребята, заслушаетесь! А мне некогда! Электричка у меня! До Центрального Пригорода! Давайте, друзья! Аmigos adies!
На этом я отчаливаю. Мои силы, как и моё актёрское мастерство, на исходе.
Не помня себя, выскакиваю на площадку и, не оборачиваясь, бросаюсь вниз по лестнице. Подступившие слёзы жгут глаза.
Пока бегу вниз, перебирая ногами ступеньки, успокаиваю себя, как могу:
"Всё, Даша, всё! Пусть живут и будут счастливы! А тебе нужно бежать прочь от этого дома и от этих людей!"
Когда я оказываюсь на улице, когда после душного разговора вбираю полной грудью ночной морозный воздух и думаю, что сбежала от всей этой ситуации, меня догоняет голос сестры:
— Даша…
Я оборачиваюсь. Маша выглядывает из-за тяжёлой двери и вскоре уже стоит на крыльце. Выскочила, ненормальная, на мороз в чём была, в халате и тапочках. Что-то держит в ладошке, мне протягивает. Говорит:
— Возьми это! — трясётся от холода.
Мне приходится вернуться, чтобы не задерживать её. Как ни крути, она всё-таки в положении…
— Что это? — спрашиваю я, хоть и сама вижу, что у неё в руках.
Это ключи. Небольшая связка на кольце с брелком-ленточкой.
— Даша, я понимаю, что одного "спасибо" недостаточно… — говорит Маша, стуча зубами от холода. — Я должна была ещё что-то сказать или сделать для тебя… Ты возьми это… Это ключи от моей съёмной квартиры в Пригороде. Мы жили в ней с мамой. Там уютно и аренда на год вперёд оплачена…
Я не принимаю ключи. Говорю:
— Спасибо, не надо… Оставь себе. Я не думаю, что они мне понадобятся…
— Ладно… Тогда это возьми хотя бы… — Маша убирает связку в карман, и здесь же достаёт ту самую бордовую книжечку, которую я уже держала сегодня в руках. Её паспорт. — Ты отдала мне свой, а я отдаю тебе свой…
— Меняемся… Как ты и хотела… — подмечаю с горькой улыбкой.
— Да… — Маша опускает глаза. — Прости, что так вышло… Ладно?
— Что будешь говорить Кириллу, когда твой ребёнок родится на девять недель раньше положенного срока? — спрашиваю я, намеренно игнорируя её вопрос. — Кажется, столько у тебя было на момент вашей встречи…
— Я ему уже наврала, что такое возможно. Он в этом не разбирается, поэтому принял как должное… Спасибо, что в конечном счёте не выдала меня… И Наталья тоже тебя благодарит! Кирилл поверил, что ты пошутила!
— Да уж… — вздыхаю. — Пожалуйста… Береги его… Теперь он любит тебя. Это издалека видно… И малыша своего береги! Он ни в чём не виноват! Ну, всё… Иди в дом, а то простынешь! Пока!
На этом я разворачиваюсь и ухожу с крыльца. Иду по зимней улице, не оглядываясь. Не проверяю, скрылась ли Маша в подъезде, или всё ещё стоит и смотрит мне в след.
А вокруг тишина…
И только снег под ногами…
Скрип… скрип… скрип…
Петляю дворами и всё равно выхожу к перекрёстку.
Через дорогу Светкин дом. В её окнах черным-черно. Подруга видит десятый сон. Там, где-то у её кровати остался мой чемодан…
Да и бог с ним…
Нащупываю в кармане свой мобильник, вынимаю симку и бросаю её в снег.
Больше мне никто не станет звонить.
Звонить будут Даше… А я Маша…
— Ну, и куда теперь? Без денег, без вещей, без жилья… — громко спрашиваю я у зимней ночи, полагая, что меня всё равно никто не слышит.
— Домой, Дашка, домой… — раздаётся за спиной знакомый голос.
Вздрогнув от неожиданности, оборачиваюсь.
Толик…
Только ему можно называть меня настоящим именем.
Бросаюсь Толику на шею и говорю сквозь слёзы:
— Забери меня отсюда! Пожалуйста, забери…
— Тише, Дашка, тише… Сейчас поедем… Наконец, всё закончилось…
Эпилог
Потом мы едем в такси по ночному зимнему городу. Меня укачивает в пути и рвёт у подъезда на Центральной.
Толик помогает мне зайти в квартиру и раздеться. Набирает ванну, даёт свою одежду, и пока я привожу себя в порядок, накрывает на стол.
За ужином я собираюсь с силами и задаю Толику главный вопрос.
Что на самом деле случилось с Полянским?
Действительно ли всё было так, как сказала Маша?
Толик не отвечает. Но и в глаза не смотрит. Большего не надо, чтобы понять…
Мне не важно, что произошло на самом деле.
Я люблю Толика и буду с ним, чтобы ни случилось. И никому не расскажу его тайны. А он никому не назовёт моего настоящего имени.
Отныне я Маша… Соколова Мария Андреевна.
Впрочем Соколовой я буду не долго…
За ужином Толик сделал мне предложение, и я сказала ему:
"Да"
"У нас будет много детей! Целая футбольная команда! Ты ведь не возражаешь?" — смеётся Толик.
"Конечно, нет, любимый! — отвечаю ему с улыбкой. — Конечно, я не возражаю! Тем более, что капитан этой команды родится уже через девять месяцев!"
"Что ты сказала?" — он роняет вилку, его глаза сияют от счастья.
"Да, я только что сделала тест на беременность, и он показал две полоски! — гордо заявляю я. — Не просто так меня сегодня с самого утра тошнит!"
"Как же я рад, любимая!" — он подхватывает меня на руки.
Я целую его:
"Тс-с! Только никому не говори…"