— Дедушка будет ругаться, — нашел он предлог.
Приятели переглянулись. Они знали, что Дино никогда не уходит далеко от дома.
— Мы же только до оврагов, наберем трубок — и обратно, — уговаривали они его. Обрезки свинцовых труб, оставшиеся там после того, как взорвалась канализационная система компании «Свет и вода», мальчишки обменивали в лавочке Марио Психопата на фруктовую воду.
— Смотри, потом не проси делиться! — пригрозили они Дино, и тот поспешно повернул к дому.
На дереве мафумейра зачирикала птица, и Марио сообщил им, что уже одиннадцать часов. В подтверждение этому они и сами услышали тихий звон церковного колокола. Под лучами жаркого солнца глинистая вода озера Кинашише казалась медно-желтой и твердой на ощупь, словно была сделана из металла.
Единственным местом, где они могли ловить рыбу, укрывшись от солнца, была тень старой мафумейры. Разлившееся озеро окружило дерево со всех сторон, и теперь здесь был маленький тенистый островок. Но чтобы добраться до мафумейры, надо было пересечь предательскую топь или переплыть озеро. Зека, уже успевший вывозить свои штаны, предпочитал перебраться вплавь.
Тонекас, за всю жизнь поймавший две крошечные рыбешки, воспротивился.
— Неохота мне удить в такую жару!
— Ладно, тогда пошли на каток, — предложил Марио, он уже отказался от мысли о рыбной ловле и целил из рогатки в лягушек, изредка появляющихся на поверхности воды.
Катком называлась бетонная горка, служившая для сбрасывания мусора в квартале Лузиад. Нагулявшись по лесу, мальчики на обратном пути в свой квартал с наслаждением скатывались с нее, оседлав какую-нибудь кучу отбросов. Зеке не хотелось на каток, но он ничего не сказал. С тех пор как он порвал там новые штаны, Зека избегал катка. Спускаясь с холма, упиравшегося в Площадь Лузиад, они повстречали небрежно одетую женщину. Женщина была белая, немолодая и вся потная, она неуклюже несла в руках какой-то сверток.
— Видал, Таламанка объявилась! — шепнул Тонекас Зеке, многозначительно подмигнув.
Таламанка пила запоем, и мальчишки со всего квартала вечно преследовали ее, а она кричала им истошным голосом, вся побагровев и стуча кулаком в плоскую грудь: «Мой муж был капитаном! Я вдова капитана!»
— Давай… — шепнул Марио, когда они поравнялись.
«Холодная вода, речная вода.
Холодная вода, и кто ее только выдумал…»
Зека пел вполголоса, опасливо косясь на женщину краешком глаза. Ей ведь ничего не стоило устроить скандал на всю округу. Таламанке и вправду не пришлось по вкусу их пение, она проворчала, бросив на Зеку презрительный взгляд:
— Ах ты лоботряс, мулатское отродье!..
— Швырни в нее камнем, — обиделся за товарища Марио, он был белый.
— Не обращайте внимания, она чокнутая… — засмеялся Зека, скорчив гримасу.
— Стреляй, — завопил Миранда, сбегая с холма: его преследовала разъяренная голубая ящерица с красной головой. Колибри выстрелил в нее из рогатки. Песок, взметнувшийся от падения камня, попал в ящерицу, и она остановилась.
— Черт! — выругался Миранда, он уже пришел в себя и тоже прицелился. Настигнутое камнем пресмыкающееся отлетело в сторону, упало навзничь, подставив солнцу белое брюхо, и замерло в полной неподвижности.
— Ого, тебе и вправду на колибри охотиться!
Колибри был знаменитый в Кинашише охотник на птиц. Тощий, с маленькой головой, с длинным острым носом, он сам удивительно напоминал птицу. На прозвище он отзывался не обижаясь и благодаря этому завоевал у товарищей уважение.
— Идиоты, чего вы шум подняли!.. — заорал Карлос, появляясь из зарослей агавы, где пытался подстрелить сидящего на ветке птенца. Он все еще оттягивал тетиву теперь уже ненужной рогатки и зло поглядывал на товарищей. В конце концов они решили присоединиться к Буфе, отдыхающему под акацией.
— В лес идти нет смысла… — раздумывал вслух Колибри, устремив взгляд на протестантскую церковь, окруженную огромным садом. Сад был весь в цвету — эти белые цветы любили клевать колибри. Миранда, вспомнив о стороже, покачал головой. Лучше в лес. Словно чудовищный великан, лес шумно спускался оврагами Бунго, карабкался по склонам, заросшим кустарником, звенел птичьим многоголосьем.
— А как насчет роликов? Это ближе и вообще… — предложил лентяй Буфа. Далекие прогулки его не вдохновляли.
Жара стала нестерпимой, и потому предложение Буфы было принято. Они уже скользили по бетонной дорожке катка, когда появились Зека и компания. Зека хмурился. Миранда, конечно, примется потешаться над его привычкой бегать домой попить. Он никогда не упускал случая поиздеваться над Зекой за то, что тот брезгует водой из кранов в садах и парках, в то время как остальные пьют где придется, если их одолевает жажда. Он считал, что это каприз, блажь набалованного маменькина сыночка, и безнаказанно измывался над ним как мог, потому что был старше и сильнее.