При появлении в доме полицейских, один из которых был действительно Робертс, Маарман с женой встали. Оба сыщика держались очень самоуверенно. На них были отличные серые фланелевые костюмы, спортивные куртки поверх пиджаков и в тон костюмам серые фетровые шляпы. Они вошли и, не снимая головных уборов, принялись бесцеремонно осматривать жилище Маарманов. Потом начали переговариваться между собой, совершенно не обращая внимания на стоящих перед ними стариков.
Вдруг Робертс, круто повернувшись, спросил:
— Это вы Инок Маарман?
— Да, баас.
— Кажется, старший пастух фермы?
— Да, баас.
— Назовите имена других пастухов.
Инок перечислил ему имена.
Робертс сел и записал их. Сдвинув шляпу на затылок, он снова спросил у старика:
— Не было ли у кого-нибудь из них раньше судимости?
Инок облизал пересохшие губы. Он хотел сказать, что сыщик может без труда проверить это сам, а он только старший пастух… Он может ответить на любой его вопрос, касающийся фермы или работы на ней.
Но вместо этого он сказал:
— Я не знаю, баас.
— Так вы не знаете, что Клейнбой на рождество сидел в тюрьме?
— Я знаю об этом, баас.
Тогда Робертс вскочил с места — голова его почти касалась потолка — и крикнул громовым голосом:
— Почему ты мне солгал?!
Сара в ужасе прижалась спиной к стене и не могла оторвать испуганного взгляда от Робертса. Инок не шелохнулся, но в душе был напуган.
Набравшись наконец смелости, он проговорил:
— Я не хотел вам солгать, баас, и, кроме того, Клейнбой сидел за пьянство, а не за убийство.
Робертс с удивлением посмотрел на него.
— Не за убийство? Почему ты упомянул об убийстве?
И когда ответа не последовало, сыщик неожиданно поднял руку… Маарман попятился от него и, споткнувшись о стоявшее сзади кресло, упал. Стоя на коленях и потирая одной рукой ушибленную голову, другой рукой он поднимал кресло.
— Баас, мы понимаем, что вы пришли сюда потому, что убит наш хозяин…
Робертс, поднявший руку для того только, чтобы снять шляпу, снял ее и с насмешливой улыбкой положил на стол.
— Что же вы испугались? — спросил он иронически. — Неужели из-за того, что я снял шляпу? Я всегда это делаю, входя в чужой дом. — Он улыбнулся Саре и, взглянув на теперь уже стоявшее на месте кресло, сказал ей: — Вы можете сесть.
Она не сделала ни шагу. Тогда улыбка сошла с его лица, и он с угрозой в голосе произнес:
— Садитесь!
Когда Сара, пересилив страх, подошла к креслу и села, Робертс язвительно заметил Иноку:
— Не опрокидывайте больше кресел. Если вдруг одно из них окажется сломанным, меня еще обвинят, что я избил вас креслом, а?
— Нет, баас, — ответил Инок, весь сжимаясь внутри.
Робертс сел и начал просматривать свой блокнот, как будто хотел найти там еще что-то, кроме имен пастухов. Потом вдруг опять резко повернулся к Иноку:
— Вы очень его ненавидели?
— Нет, баас.
— А где ваш сын Иоханнес?
— В Кейптауне.
— Почему он не стал, как и вы, пастухом?
— Я этого не хотел.
— Вы послали его в университет белых?
— Да, баас.
— Чтобы он впоследствии подделывался под белого?
— Нет, не для того.
— Почему же он никогда не приезжает в гости?
— Старый хозяин не разрешал ему.
— Это что же — из-за того, что он не стал пастухом?
— Да, баас.
— Вы ненавидели за это, конечно, хозяина?
— Нет, баас.
Сыщик посмотрел на него с презрением.
— Человек гонит вашего единственного сына из дома лишь за то, что вы хотите лучшей жизни для него, и вы не питаете к этому человеку ненависти?! Тут что-то нечисто…
Роберто презрительно и недоуменно пожал плечами и через мгновение, изменив тактику, перешел на интимно-конфиденциальный тон:
— Маарман, у меня есть новость для вас. Решайте сами, хорошая она или плохая. Я считаю, что вы имеете право знать об этом. Видите ли, дело касается вашего сына…
Сердце бедного пастуха сжалось в горестном предчувствии. Робертс готовил для него новый удар… Или ловушку? Это был человек из тех, кто не мог спокойно видеть цветного с поднятой головой. Ему хотелось видеть их всех на коленях или распластанными на животе.
— Дело касается вашего сына… — повторил сыщик с деланным добродушием. — Он сейчас в Поорте, его видели вчера… — Робертс дал ему прийти в себя, потом спросил:
— Скажите, а ваш сын очень ненавидел старого Флипа?
В ответ Маарман испуганно воскликнул:
— Нет, нет, баас!
Разозлившись, сыщик вскочил с места.