Через два дня она увидела Амоса сидевшим на обочине тротуара у итальянского кафе. Она обычно заходила сюда днем перекусить и выпить чашечку кофе, приготовляемого в специальной кофеварке на пару. В руках у Амоса, как всегда, была книжка. Она разглядела даже крупные черные буквы на бумажной обложке: «Большие ожидания». Другие африканцы играли в шашки, сидя прямо на тротуаре и поджав под себя ноги, и ели хлеб, запивая ею пепси-колой. Она вдруг ясно поняла, что им в их обеденный перерыв просто некуда деться — на всех дверях ресторанов, клубов и даже на скамейках в парках висели таблички: «Только для европейцев». Внутри у нее вдруг что-то болезненно сжалось и засосало. Она бы не могла сказать, если бы ее спросили, что это было такое — этот незнакомый раздражающий зуд, который ощущаешь, но до которого никак не доберешься.
В тот день она все же набралась храбрости и спросила у Джонатана Сметера, почему у Амоса в конторе нет своего стола. Вообще-то говоря, сказала она, немного краснея от смущения, ведь и его работа, пусть даже самая примитивная, является частью повседневных дел конторы, которые выполняют и она, и мисс Гроблер, и мисс Макензи.
Хорошо поставленным, натренированным в Оксфорде голосом Джонатан заговорил с ней так, как разговаривал бы с ребенком, которому вдруг взбрело в голову обедать в ванной, а мыться в гостиной.
— Э… видите ли… вряд ли это будет удобно в данной ситуации, не так ли? Нет, я, конечно, целиком и полностью на вашей стороне, но равенство — это одно, а условия жизни — другое. Вам ведь хорошо известно, как к этому отнеслись бы мисс Гроблер и мисс Макензи.
Он откашлялся, закурил сигарету и вдруг пригласил ее в пятницу вместе с ним и его женой в кино «Эмпайр». Там будет восхитительный фильм с убийствами. Однако, заметив, что Марта не удовлетворилась этим, он снова возвратился к неприятной теме.
— Дорогая моя Марта, разрешите заверить вас, что я и мой дядюшка, мы вовсе не против. Он, конечно, мог бы иметь свой стол в конторе, мы бы сделали это с величайшим удовольствием, но…
Она сразу поняла смысл этой последней фразы, не оконченной, но заключавшей в себе все.
Она не стала больше задавать вопросов, вернулась на свое место и принялась печатать на машинке. Как это плохо, думала она, когда вошедшие в привычку нормы и главное — уважение к мнению других рождают в людях покорность и душевную слабость.
Она все время чувствовала, что ее терзает какое-то непонятное ей самой беспокойство. В Англии, как ей казалось, все одинаково терпимо относились к расовым проблемам. Там одинаковое отношение к общепринятым нормам воспринималось как нечто само собой разумеющееся. Там можно было высказать и свое отличное от других мнение, не навлекая на себя злобного раздражения со стороны, общества, хотя у некоторых представителей этого общества цивилизованность была лишь тонкой оболочкой и частенько испарялась даже под лучами холодного лондонского солнца.
Прошло несколько дней, и Амос подошел к ней с просьбой объяснить ему трудное английское идиоматическое выражение. Марта как могла объяснила. Ее поразила его способность все схватывать на лету. Ведь он, как она знала, еще в пятнадцать лет расстался со школой из-за того, что родителям его было не под силу платить за обучение. Постепенно у нее вошло в привычку заходить в маленькую комнату за второй чашкой чая и подолгу беседовать с Амосом. Она видела, что беседы с ним куда более интересны, чем разговоры с мисс Гроблер и мисс Макензи, сводившиеся, как правило, к обсуждению фасонов платьев, свиданиям, вечеринкам и новым фильмам. С ним же она ощущала какое-то духовное родство. К своему удивлению, Марта почувствовала, что она начинает смотреть на мир другими глазами, глазами туземца.
Рассуждая об Англии времен Диккенса, она обнаружила в себе способность рассказывать, о которой раньше не подозревала. Англия! Как же ясно и реально представлялась она ей отсюда, с расстояния шесть тысяч миль, и насколько живописнее и резче очерченной становилась эта страна в воображении конторского клерка-африканца.
— Вам нужно тщательно проработать заочный курс, и я вам в этом помогу, — сказала вдруг Марта тоном окончательного приказа.
Он был в недоумении от такой ее настойчивости. Это было так неожиданно для него. Но Марта знала, что если он станет упорно заниматься, то за год сумеет сдать экзамены за среднюю школу. А потом он поедет в Англию, где его ждет свобода от ежедневных унижений, где ему представится возможность продолжать учиться, где для него откроется новый мир. Да, она покажет ему Англию!