Он съежился под одеялом, заткнул пальцами уши.
«Хо-хо-хо, ха-ха-ха», — все плясало от теткиного хохота. Откинув одеяло, он схватил приемник и изо всех сил шмякнул его об стену. «Хи-хи-хи, хо-хо-хо», — не унимался дьявольский смех. Его била дрожь. Это невыносимо! Он заставит ее замолчать. С горящим взором сгреб он пустую бутылку, отбил о край стола донышко и, крадучись, вышел из комнаты…
Филис АЛЬТМАН
(ЮАР)
ОДНАЖДЫ В СУББОТУ
Перевод с английского С. Митиной
Йапи Грейдингу было девятнадцать, и обычно он всю неделю не мог дождаться короткого субботнего дня. Он, как всегда, вернулся с работы в полдень, наскоро проглотил завтрак и, невнятно извинившись перед матерью и сестрой, побежал в ванную. Здесь он сбросил костюм, который носил в будни, и, оставшись в трусах и майке, тщательно вымыл лицо, почистил зубы, прополоскал горло и пожевал лепешку, освежающую дыхание. Потом, негромко насвистывая, пошел к себе в комнату и вынул из шкафа чистую рубашку. Сегодня он выбрал ярко-красную, в продольную черную полоску, а к ней — темно-зеленые джинсы, такие обтягивающие, что ходить было трудно, лиловые носки и рыжие туфли. Когда он расчесывал свою густую светлую шевелюру — волосы он отпустил до самой шеи и сильно их напомаживал, — в дверях комнаты появилась мать.
— Опять в кино собрался? — В голосе ее слышался упрек.
— Ты ведь знаешь, ма, в субботу днем я всегда хожу в кино.
— Кино, ох уж это кино! Выдумка дьявола. В жаркий день забиться в темный зал и смотреть богомерзкие картины с голыми женщинами.
Ничего не ответив, он повернулся к зеркалу и стал внимательно рассматривать свои зубы. Да, женщины. Душная темнота зала, любовные приключения на экране, гладкое бедро и нежная круглая маленькая грудь сидящей рядом девушки. Он почувствовал, как тело его напряглось… Но мать продолжала стоять за спиной. Она не уходила.
— Если бы отец был жив… Он так старался вырастить тебя порядочным, богобоязненным.
— Ма, какого дьявола! Ну что плохого в кино?
Мать обиженно вздохнула.
— Да ты еще богохульствуешь! И за что только бог меня так наказывает?
Он недовольно повернулся, чувствуя, как в нем закипает злость. «Опять она за свое!» — подумал он. Прислонясь головой к двери, мать тихо заплакала, и злость его сменилась жалостью. Какая она худенькая, бледная, беззащитная! Хрупкая фигурка в длинном черном платье… Он неловко обнял ее за плечи…
— Ма, ну не плачь. Никакой это не грех — сходить в кино. Все мои товарищи ходят.
— А про мать ты забыл? Мне-то что делать? Сидеть одной дома? Хендрина пошла к Летти. Если бы папа был жив, все было бы по-другому, но я совсем одинока, а моим детям на это наплевать.
— Ма, — в голосе его послышалось раздражение, — вовсе нам не наплевать. Ну что мы должны делать? Ты же никуда не хочешь идти. Почему ты не сходишь к бабушке?
— Не могу я ходить туда каждый день.
— Ну ладно. Мы… А почему Хендрина ушла? Могла посидеть с тобой. Дочь должна все свое время проводить с матерью.
— Хендрине нужно бывать на людях. Ей уже двадцать пять, а она все еще не замужем. Где же ей встречаться с людьми, если она будет сидеть дома? А так никто не сможет сказать, что я ей мешаю.
— Ну ладно. Это верно. Но ведь я молодой, ма. Никто из моих товарищей не сидит дома.
— Ну что же, иди. Оставь меня одну. Я привыкла. — Она вытерла глаза и сердито вздернула подбородок. — Ступай в свое кино!
— Послушай, ма, — проговорил он медленно и неохотно, — завтра я пойду с тобой в церковь.
Глаза ее засветились, она прижала его к себе.
— Сыночек мой… Ты хороший мальчик.
Он принял эту ласку с каменным лицом. Опять она заманила его в ловушку. Так повторялось почти каждую субботу. Мать начинала плакать, и он тут же обещал пойти с ней в церковь. Ах ты черт, вот дьявольщина какая! А теперь он уже опаздывает. Он торопливо поцеловал ее и, выскочив из дому, бросился за трамваем, который шел в центр.
Плюхнувшись на сиденье, он тут же позабыл о сцене с матерью, предвкушая радости субботнего дня. Он и его дружок Даниель Босхофф взяли себе за правило — никогда не приглашать одних и тех же девчонок дважды, и потому им приходилось хорошенько просматривать очередь у кино. Они прохаживались взад и вперед мимо девушек в тонких летних платьях, бесцеремонно их разглядывали, подмигивали им. После того как выбор был сделан, применялся испытанный метод.