Папаша Квеси рассказал публике, что священники отнюдь не молятся, как они об этом объявили во всеуслышание, а выкапывают что-то со дна реки.
По его мнению, они достают не что-нибудь там такое, а настоящие драгоценности…
— О Квеси! — воскликнула мамаша Адвоа. — Подумай, что ты говоришь…
Один из завсегдатаев бара до того раздосадовался, что не замедлил отправиться к вождю, совершающему подвиг благочестия, и доложить ему о богохульном поведении Квеси.
— Доставить его сюда! — приказал вождь. — Это государственная измена! — Государственная измена в Симпе каралась двенадцатью палочными ударами.
Папаша Квеси был препровожден в палаты вождя и допрошен с пристрастием — то есть его заставили поклясться самой великой клятвой, что он действительно видел то, о чем говорит.
Без всяких колебаний папаша Квеси поклялся точно так, как его просили, и добавил после клятвы, что готов сейчас же идти на то самое место вкупе со всеми фомами неверующими — пусть своими глазами убедятся в его правоте…
— Белые — нехорошие люди… — заикнулся было Кофи, но тут же был одернут вождем и его супругой.
Прогулка к истокам реки не обошлась без происшествий. Постящийся старый вождь, обескураженный более других, трижды спотыкался и падал на тропе.
Папаша Квеси то и дело отрывался от честной компании и где-то в закоулках лесной тропы ухитрялся глотнуть разок-другой пальмового вина, несмотря на неудовольствие и даже оскорбления со стороны остальных участников экспедиции.
Не доходя всего нескольких ярдов до назначенного места, благочестивые прихожане Симпы услышали голоса священников. Но полноте! Люди ожидали услышать могущественные и непонятные слова молитвы, а вместо этого до них доносилась какая-то легкомысленная болтовня, а то и просто смех. Неверным шагом приближались они к месту уединения святых отцов, а те ни о чем не подозревали…
И что же увидели люди?
Миссионеры вымывали из речного грунта бриллианты…
Да, да, те самые бриллианты, которые в свое время таинственным образом исчезли из сокровищ вождя.
Опанин Симпа, который умер двадцать лет назад, не зря объявил перед смертью: белый человек, который похитил его драгоценности, был освобожден, представ перед судом в городе, и выслан за пределы страны, хотя…
…Двоим и на этот раз удалось скрыться. А преподобного Майкла Томаса через некоторое время судили в городе и приговорили к двенадцати месяцам тюремного заключения.
Что касается бриллиантов, то они были проданы, и вырученные за них деньги пошли на «развитие» Симпы. В работы «по развитию» была, конечно, включена постройка нового «Пальм-бара» для нужд папаши Квеси, человека, который спас драгоценности и приумножил тем самым благосостояние родной деревни.
Кристина АМА АТА АЙДОО
(Гана)
ВСЯКАЯ РАБОТА ЕСТЬ РАБОТА…
Перевод с английского Э. Шаховой
Ну так вот, родичи. Доведется вам поехать в Аккру, посоветуют вам сойти с автобуса на Центральной площади, послушайтесь доброго совета. Да только… Даже и не знаю, как вам объяснить…
Неужто все эти люди, что снуют туда и обратно по улице, простые смертные? Неужто все эти машины можно купить на деньги?
Но хватит попусту отнимать у вас время. Сошел я неподалеку от площади, глядь, а сумки-то моей нет. Побрел дальше, а сам глаз от земли не могу поднять. И не спрашивайте почему. Только подниму — голова идет кругом: машины, машины, одна за другой, одна за другой… А остановишься — еще хуже… Будто и нет на свете ничего, кроме машин. Да, много чудного в тех краях, родичи мои.
Встал я прямо перед площадью и простоял там очень долго. Вдруг вижу, мимо грузовик едет. Я возьми и попроси шофера остановиться. Он притормозил.
«Куда тебе?» — спрашивает.
«В Мампроби», — говорю.
«Залезай!» — кричит, а сам сразу трогает. Да-а. Еле-еле успел вскочить, чуть не свалился. Едем это мы мимо какой-то штуковины — похожа на большой кувшин и стоит на огромной-преогромной деревянной подставке, — и так уж мне захотелось разглядеть ее как следует. Дуайо потом рассказывал, что она выбрасывает воду вверх, прямо в воздух… Но куда там! Шофер всю дорогу разговаривал со мной, так мне и не удалось посмотреть ее толком. Он сказал, что едет не в Мампроби, а на станцию, но там я смогу пересесть на другой грузовик, а уж тот довезет меня прямиком до Мампроби…
Так оно и вышло, не обманул он меня. Только мы приехали на станцию, слышу, водитель другого грузовика кричит: «Кому в Мампроби! Кому в Мампроби!» А в половине третьего я уже стучался в дверь к Дуайо. Подождал совсем немного, и дверь отворилась. Представляете, он спал, спал без задних ног, и это днем-то, в субботу! «Вот ведь, находят же люди время поспать днем, да еще в субботу», — подумал я про себя. Мы сердечно обнялись. Сказать по правде, Дуайо устроился совсем неплохо. Мать его Нседуа счастливая женщина.