— Почему это ты вдруг заявилась сюда?
— Я хотела… Я знаю, что мне давно следовало прийти. Сказать, что я перед вами виновата. Мне хотелось сделать что-то… что-то сказать вам.
— О чем тут еще говорить?
— Дора…
Но она повернулась, смерила мужа презрительным взглядом, и он умолк, глубже уйдя в свое кресло, вмиг побежденный.
— У тебя никогда прежде не было времени для нас.
— Я хотела, чтобы все стало по-другому. Хотела попытаться. И сказать вам, что Элис может жить у меня, а вы — навещать ее там. Если и она этого хочет.
— Да, вы обе скроены на один лад, ни одной из вас никогда не было дела до других.
— Это не мы… — Но она тут же прикусила язык. — Мы все должны быть друзьями. Господи, да какой во всем этом смысл, к чему это приведет? Зачем нам продолжать распри, продолжать не любить друг друга, не видеться друг с другом? Даже не попытаться? Можем же мы хотя бы попытаться!
Но Дора Брайс только молча отвернулась от нее и снова уставилась на огонь.
Рут сказала уже в отчаянии:
— Ради Бена. Хотя бы ради его памяти не должны мы разве постараться стать друзьями? Он был вашим сыном и моим мужем. Разве нам не пришлось пройти через одни и те же испытания? Он умер, и мы ведь одинаково чувствуем утрату. Разве это не связало нас друг с другом? Так же должно быть, должно!
— Откуда тебе знать, что я пережила? Ты ничего не знаешь. Я носила его под сердцем, я родила его, растила. Что ты можешь в этом понимать?
— Ничего. Но Бен…
— Ни одна из вас ничего в этом не понимает.
— Другие тоже страдают, — с запинкой проговорил Артур Брайс. — Каждый по-своему. А в конце концов у всех одно и то же.
Рут вспомнилась та ночь, когда он пришел на кладбище посмотреть, как убирают могилу, вспомнилось возникшее между ними понимание, чувство общности в любви и в горе. Никакой горечи не было в их отношениях, хотя каждый из них почти ничего не знал о другом.
— Элис…
— Разве я не сказала тебе или ты оглохла? Она ушла. Она сама довела себя до беды, и я не желаю ничего слышать о ней.
— Но она в горе. И ей страшно.
— Ты не слышала, что она тут говорила мне, прямо мне в лицо, вчера ночью, как она обзывала меня вот здесь, в этой комнате. А что я сделала, чем заслужила такое?
— Мало ли людей совершали такие же ошибки. А она ждет ребенка и совсем одна. Элис сама не знала, что она вам говорит.
— Знала. И знает, что я сказала ей. И я от этого не отступлюсь. Ни от единого своего слова.
— Но вы же ее мать.
— Мне тут гордиться нечем.
Рут чуть не заплакала от сознания своей беспомощности; ей казалось, что она молотит кулаками и царапает ногтями тяжелую, накрепко заколоченную, запертую на замок дверь.
— Вы что же, никогда не хотите видеть ее больше? Не хотите помочь ей?
— Я сказала все, что считала нужным.
— А я? Как со мной? Разве вы не можете простить меня, в чем бы я перед вами ни провинилась, не хотите постараться отнестись ко мне лучше… Попробовать… Я была женой Бена.
Молчание. Огонь в камине пылал. Рут сморило от жары и от ее напрасных стараний, и ей было обидно, потому что она пришла сюда, собрав для этого все свое мужество, и искренне хотела прийтись им по душе и сама отнестись к ним по-доброму, похоронить прошлое и привести всех друг к другу. И потерпела поражение. Больше уже она ничего не могла сделать. И ничего не сказала Доре Брайс на прощанье.
Ветер совсем обезумел, и холод был пронизывающий, но Рут была даже рада этому после жары, напряжения и озлобленности, царивших там, в комнате. Артур Брайс потянул ее за руку, когда она отворяла калитку.
— Она не в себе. Она очень расстроена. Тяжело ей все это пережить, у нее столько было надежд, она так много вложила в нашу дочь. Это тяжело.
— Понимаю.
— Не держи на нее зла.
Рут обернулась и поглядела на него. И подумала: и он любит ее. Он все еще любит ее, невзирая на то, что она делает и говорит.
— Ну а вы как? — спросила она. — Хотите вы увидеться с Элис? Хотите, чтобы она пришла домой?
Он покачал головой.
— Она наделала ошибок. Ей придется расплачиваться за них. Ей многое придется перенести.
— И она нуждается в участии, верно? Ей нужны вы и мать — все мы.
— Со временем, — сказал он, оглядываясь на дом. — Дай срок. Все уладится. Так всегда бывает. Нужно время.
— Вы знаете, куда прийти, если вам захочется повидать ее.
— Ты хорошая девочка, Рут. — Он сжал ее локоть. — Я рад за него, за Бена. Я когда-нибудь тебе это говорил? Ты хорошая девочка.