Второго октября будильник разбудил Андрея в шесть утра. За окном моросил мелкий монотонный дождь и стоял такой туман, что и грядок тетушки Минки не было видно.
Андрей побрился, на полсантиметра укоротил свои пышные бакенбарды и надел отглаженный накануне серый костюм. Его радовали и идеально чистая рубашка, и застегивание пуговиц, и шуршание тугого воротничка.
Андрей встал перед зеркалом, артистически простер руки и почувствовал, что неотразим. Бывают дни, когда человек красивее, остроумнее и словообильнее, чем обычно.
— Где моя мантия? — спросил Андрей у своего отражения. — Дайте мне мантию и весы.
Он не спеша и торжественно позавтракал. Потом выпил полтермоса кофе, который вчера специально принес из кафе «Весна». Просмотров свои записи и папку с делом, снисходительно улыбнулся и вышел.
В половине восьмого возле юридической конторы он встретил своих «противников». Одному предстояло выступить гражданским обвинителем, другому — гражданским истцом. Оба были хорошими юристами, но сверх меры — загружали себя работой и потому смотрели на все сквозь пальцы. На «москвиче» — машине обвинителя — они все вместе должны были отправиться в окружной город. Андрей устроился на заднем сиденье и слушал радио — передавали мексиканскую музыку.
Бледно-ржавый дождик превращал поле в заливной луг. Видимость была плохая, и поэтому они ехали медленно, будто на ощупь. Туман неохотно и скупо уступал дорогу, и из него неожиданно выныривали куры с мокрыми, встрепанными крыльями, или люди, отправлявшиеся в поле, или тракторы с красными флажками на крышах.
У одного из «коллег» никак не бродило вино, потому что он всыпал в него слишком много сахару.
— Человеческая ненасытность, — добродушно говорил он, — ведь знаешь, нет ей ни конца, ни края…
Неожиданно на небе, похожее на рыжий огромный гриб, выросло солнце, и в машине стало светлее и теплее. Андрей даже пожалел, что они так быстро приехали.
В половине десятого в кафе судебной палаты у него была назначена встреча с сестрой Боневой. Маленькое помещение пустовало. Обыкновенно здесь собирались адвокаты и их клиенты. Пахло судом и коньяком. За одним из столиков возле окон Андрей увидел сестру Боневу с мужем, который был в том же полосатом костюме и нелепом пятнистом галстуке. Напротив пустого стула рядом с сестрой Боневой дымилась чашечка турецкого кофе, и Андрей усмехнулся про себя.
Он наблюдал за Юлией и ощутил прилив нежности. Она беспокоилась, он видел часть ее профиля, то место, где шея сливалась с густыми смолисто-черными волосами. В глубине души он на мгновение почувствовал, что эта женщина для него не только «любовница»…
Он заметил в ее глазах радость, когда вежливо поздоровался с супругами. Ее муж высказал несколько «остроумных» замечаний, но явно трусил.
— Очень важно, чтобы вы держались спокойно, — уверенно заговорил Андрей, легонько прикоснувшись к ее запястью. — Ни в коем случае не следует демонстрировать нахальной самоуверенности, это предоставьте мне. И в то же время не следует выглядеть и смущенной. Если судья станет шутить, улыбнитесь. Отвечайте коротко и четко…
Они заранее условились, что на первый неизменный вопрос: «Признаете ли вы себя виновной?» — сестра Бонева должна ответить, что действительно вместо физиологического раствора принесла из перевязочной ампулу с пирамидоном. Андрей был уверен, что для судьи этого будет достаточно и что на подробности он внимания не обратит. Таким образом, незаметно для суда сестра Бонева виновной себя не признает.
Минут пятнадцать они молчали. Энергия Андрея как бы незаметно передалась даже мужу сестры Боневой. Его состояние напоминало состояние человека, недавно перенесшего сильную головную боль. Андрей допил кофе, и они отправились в зал судебных заседаний. Весенний костюм «миди» отлично сидел на Юлии и подчеркивал изящество ее стройной фигуры, обещая произвести на суд хорошее впечатление.
Зал был переполнен. В коридоре Андрей заметил свидетелей и молча поклонился доктору Цочеву, который покраснел, как мальчишка.
Зал оказался просторным, со стенами, по последней моде обшитыми светлой панелью под дуб. Чем-то он напоминал Андрею некоторые из «новых» аудиторий университета, и на мгновение ему показалось, что он пришел на очередную лекцию по уголовному праву.
Он прошел к своему месту и стоя ожидал суда. Дело обещало быть затяжным и изнурительным, но Андрей остался стоять, ибо чувствовал себя неприлично самоуверенным…
Но дело двинулось вперед неожиданно споро… Судьей был мужчина в годах, с посеребренными усиками. Он обладал быстрой ориентировкой и требовал, чтобы свидетели отвечали ясно и конкретно. Все подчеркивали именно то, чего и хотел от них Андрей: что не видели, как сестра Бонева включала систему. Андрей почти не задавал им вопросов, а противная сторона, двое его коллег, настолько были уверены в успехе, что не давали себе труда уяснить подробности решающего характера. Из-за их спин Андрей наблюдал за бабушкой и родителями ребенка. Они были одеты во все черное и вызывали острое сочувствие публики. К ним он испытывал полную тревоги симпатию…