Я осмотрелся. Все раскидано. Из сундука в углу торчало платье. Видно было, что он торопился.
Я заглянул в сундук. Не стану говорить, каким запахом пахнуло на меня. Достаточно будет, если вы узнаете… Что, по-вашему, я обнаружил там? Нет, нет, Фрэнк, не говорите! — предупредил он нашего хозяина, который с трудом сдерживал смех.
— Думаю… Нет, я уверена! Тайный шифр! Да? — первой, разумеется, отозвалась Элизабет Американская. Ее мозг работал так же быстро, как и воображение. — Неужели нет? Вы же сами сказали: «русский шпион»! — настаивала она, увидав на лице путешественника какую-то неопределенную улыбку.
— К сожалению, нет… — отвечал он. — Кто следующий?
Предположения были самые различные: верительные грамоты, похищенные военные карты, оружие. Но Фрэд Барнаби тряс головой.
— Я тоже ожидал чего-либо в этом роде, — проговорил он наконец. — А на дне сундука валялось лишь несколько пузырьков.
— Пузырьков?!
— Да, представьте себе. Украденных в лазарете.
— Тем более! Значит, он действительно шпион? — заволновались гости.
— Быть может, болгарин сам был болен либо кто-нибудь из его близких? — только Мишель попытался найти ему оправдание. Но быстро спохватился, что все родные Стамо погибли, и от этой мысли у Мишеля расширились зрачки, и он произнес необычно громким голосом: — Постойте, Барнаби! В пузырьках был яд?
— Да, яд, дорогой мой, именно. Вы угадали! На каждой этикетке череп и кости, а ниже надпись: «Кротоновое масло».
— Кротоновое масло?! — вскричал доктор Паскье. Он даже подскочил от изумления. — Вы действительно прочитали «кротоновое масло», Барнаби?.. В больших дозах это действительно яд, но медики его употребляют как… — он, не договорив, засмеялся. — Рассказывайте же! Продолжайте, бога ради, дорогой вы наш несчастливец! Теперь я понимаю недавние ваши колебания…
Однако колебания Фрэда еще не вовсе исчезли. Он помрачнел, что-то невнятно пробурчал, но затем глаза его вновь заулыбались.
— Беда в том, — сказал он, обводя нас взглядом, — что свойства кротонового масла были мне неведомы. Поставьте себя на мое место! Эти черепа и кости! Я не из трусливого десятка, мне случалось смотреть смерти в глаза, но на этот раз, поверьте, я дрожал как в ознобе. Вдруг русские поручили этому субъекту отравить нас? Подумайте, разве не казалось это наиболее вероятным?
— Не слишком ли далеко увлекла вас фантазия? — остановил его Фрэнк. — Русские «поручили»! Кто же? Не Гурко ли? И загодя определил его на службу в роскошную ресторацию синьора Винченцо. Иными словами, генерал был заранее осведомлен о том, что вы там будете совещаться. Отчего бы не предположить самое естественное, Фрэдди? Что этот болгарин всем своим существом ненавидел убийц своих родных и близких? И вообще убийц в более широком смысле. Что он был одержим жаждой мести?
— Да, но при чем тут я?
— Он подвел вас под общий знаменатель! Ведь, кажется, так говорится в математике: под общий знаменатель.
— Нет, нет, господа! Пожалуйста, не отвлекайтесь больше! Рассказывайте, что было дальше! — настаивал доктор Паскье.
— Я пока молчу. Слово имеет Фрэдди! — Миллет обернулся к путешественнику, жестом приглашая его продолжать.
— Да, я все еще имею слово, — трагическим тоном подтвердил Барнаби. — И вынужден идти дальше. Назад пути нет, мосты, как гласит поговорка, сожжены. Но прежде наполните мой бокал. Нет-нет, я предпочитаю виски, Фрэнк. Благодарю вас, достаточно… — И, осушив бокал, он возобновил прерванный рассказ: — Признаюсь, что с этого мгновения все прочее перестало интересовать меня. Даже прогремевший вблизи нестройный ружейный залп, похоже, со станции, где были сосредоточены части, которым предстояло утром отправиться в Адрианополь. Даже бесчисленные выстрелы, прокатившиеся по вокзальной площади и соседним улицам. Разумеется, я мог пойти, возглавить, организовать оборону. Мог прославить себя, и вся мировая пресса повторяла бы мое имя. Но я был занят тогда лишь тем, что происходило во мне. Прежний спазм повторился, я почувствовал острую резь в животе. Сомнений не было: я отравлен. Я, Валентин Бейкер, Сулейман, все, включая розовую мисс Грей, — все, кто с такой жадностью поглощали аппетитные кушанья, приготовленные поваром синьора Винченцо.
— Лошадей! — приказал я Рэдфорду. — В лазарет, немедля!
Секундой позже я понял, что лошадей у нас больше нет. Усатые аскеры, защитники истинной веры, столь примерно охранявшие нас весь вечер, удрали и угнали лошадей неизвестно куда.